— У нас сейчас уроки, но ради такого случая, я думаю, мы можем пойти вам на уступки. Невероятная история. Кто бы мог подумать — целых пятнадцать лет никто даже ни догадывался.
Мы подошли к классу, и я заглянула сквозь стеклянную дверь, оглядывая подростков. Мне не нужно было смотреть дважды, чтобы его узнать. Высокий для своих четырнадцати с половиной лет, он был точной копией отца, хотя светлые волосы и я могла бы поклясться, голубые глаза, не оставляли сомнений в том, кто его мать.
Марианна Вячеславовна открыла дверь и вошла в класс. Через несколько секунд до меня донесся шум, впрочем, тут же подавленный ее командирским голосом, и я поняла, что скоро я увижу его совсем рядом.
Я закрыла глаза, не в силах преодолеть напряжение, и сдержать слез. В последнее время, мне было их все труднее сдерживать. Врачи называли это гормональным дисбалансом в связи с перестройкой организма.
— Здравствуйте, — раздался вежливый голос подростка, — вы хотели меня видеть.
— Здравствуй, Алеша, — произнесла я внезапно осипшим голосом, — я приехала за тобой.
Март в этом году выдался холодным и снежным. Я спрятала одну руку в карман, а вторую не убирала с локтя Алешки. Он хмуро смотрел на три могилы. Я понимала, что он должен был испытывать, и не пыталась заговорить, давая ему внутренне оплакать свое одинокое детство и разлуку с родными. К сожалению, ничего исправить уже нельзя. Нужно продолжать жить, даже если тебе слишком больно и одиноко.
Я вспомнила предсмертное письмо Марины, которое мне передали, как только я приехала в клинику, где она проходила лечение. Врач хорошо знал моих родителей, поэтому согласился лечить такую сложную пациентку. К сожалению, за все эти годы Марина совершенно не заботилась о своем здоровье. Наркотики и алкоголь подточили и без того хрупкий организм, и ее сердце не выдержало.
— В последние минуты жизни она думала о тебе, — тихо сказала я, — иначе мне бы никогда не удалось тебя найти.
— Ты думаешь, это правильно, похоронить их рядом? — внезапно спросил подросток.
Я посмотрела на могилу отца, так и не дождавшегося возвращения сына и потерявшего дочь. После эксгумации останков моего брата, я настояла, чтобы он был похоронен именно здесь, рядом с папой. Прах Марины в керамической урне мы привезли сегодня.
— Однажды она мне призналась, что была счастлива только здесь, с твоим отцом, — сказала я, — мне кажется, уезжая из города, она бежала от себя и чувства вины, не дававшего ей покоя всю жизнь. Марина совершила ошибку, но она не была плохим человеком.
— И они любили друг друга, — выдавил Алешка.
— Да, — улыбнулась я, — они любили друг друга.
Отвернувшись, я украдкой смахнула слезы, вспоминая бурный разговор с матерью, когда она узнала о моей беременности. Она кричала о загубленной молодости, испорченной карьере, и утраченных возможностях. Особо уделялось внимание тому факту, что я отказалась от предложения своего руководителя продолжать заниматься криминалистикой, к которой, по его словам у меня были способности, и после академии решила пойти работать простым следователем. Ну что поделать, если мне уже было не интересно «как?», а только «кто?» и «почему?». А на эти вопросы было сложно ответить, копаясь в лаборатории с анализами крови. Впрочем, и эта работа пока что отпадала, или, по крайней мере, откладывалась, года на три. Так что стать «оборотнем в погонах» в ближайшее время мне не светило. Олег был более сдержан. Он просто потребовал назвать имя «того мерзавца», который совратил его девочку. Хуже всего было с Андреем. Я знала, что причинила ему боль, но не могла поступить иначе. Его слова, что мы все равно можем быть вместе, и ребенок не помеха вызвали у меня истерику, и я больше не стала тянуть с разрывом.
Узнав о том, что я собираюсь усыновить племянника, и ее внука, в истерику впала уже моя мать, но здесь Олег принял мою сторону, и выделил нам отдельное жилье. Я никогда не интересовалась, чем же занимается мой отчим, стараясь никогда не быть у него в долгу, но на этот раз, скрепя сердце приняла подарок.
— Кто это? — голос Алешки отвлек меня от собственных мыслей. Мы вышли за пределы кладбища и стояли у машины.
Я повернула голову, и увидела приближающегося к нам мужчину. Он был высок, с непокрытой головой, и хлопья снега застревали в его густых темных волосах.
— Ты его знаешь? — парень, чувствуя себя моим защитником, встал передо мной, и я, на миг, отвлекшись, улыбнулась такой неприкрытой заботе. Не знаю, что он думал о скорой перспективе обзавестись двоюродным братом или сестрой, но его готовность защищать от любой угрозы слишком напоминала мне его отца.
— Да, — едва выдохнула я, — я его знаю.
— Здравствуй, Таня, — мягко сказал Пахомов, останавливаясь перед нами, — я надеялся, что встречу тебя здесь.
— Алешка, оставь нас на минутку, — попросила я мальчика, и, смерив настороженным взглядом мужчину, мой защитник отошел на несколько метров, и остановился, не сводя с нас глаз.
— Здравствуй, Макс, — я улыбнулась, признавшись самой себе, что рада его видеть. Радость продлилась ровно до той минуты, пока его взгляд не опустился вниз. Его лицо изменилось, переполненное эмоциями, которые он и не пытался скрывать. Среди них я угадала шок, недоверие, надежду, радость и… злость.
— Я знаю, что свадьбы не было, — вкрадчиво начал он, — но и мне ты звонить не спешила. Могу я поинтересоваться — почему?
— Мне нужно было время, чтобы разобраться в себе.
— И как? Разобралась? — его рука легла мне на живот, — или будем ждать до родов?
— Разобралась, — я прислонилась к его плечу, — и если ты все еще хочешь…
— Хочу ли я? — он усмехнулся, — пожалуй, я покажу тебе, чего хочу, если твоей телохранитель не убьет меня до этого своим взглядом.
— Это Алексей, мой племянник, — я стала серьезной и посмотрела на Макса, — и он живет вместе со мной.
— Что же, — наигранно нахмурился Макс, — я не против этого бонуса.
— И еще… — я заколебалась.
— О нет! Что еще? — в глазах Пахомова плясали искорки смеха, но мне было не до того.
— Помнишь тот камень? Знаю, что ты обо всем этом думаешь, но…
— Милая, ты меня пугаешь! Мы же избавились от Странника, разве нет?
— Не совсем… — я замялась, — то есть, не окончательно. Тогда не окончательно. А сегодня, я надеюсь, что уже все.
— Значит, это правда! То, что писал в своем дневнике мой отец? Он возвращается к тому, кого выбрал сам? Ты единственная, кто взял его не ради обогащения. Тобой двигала любовь и страх за брата, а не алчность, как остальными. И ты единственная, кого он не убил.
— Значит, он для меня не опасен? — удивилась я, — все равно, мне не нужен камень, убивший моего брата.
— И что ты с ним сделала? — с улыбкой спросил Макс.
— Думаю, что некоторое время нам не стоит сюда приезжать. А особенно подходить к речке. Если все так, как ты говоришь, — я потупила взгляд.
