Она плохо помнила, что с ней произошло и почему она вновь попала в больницу.
Когда она впервые очнулась от забытья, то увидела вокруг себя медиков в белых халатах. Она так обрадовалась! Тут же стала, не слыша себя, сыпать вопросами о Его Высочестве. И поняла лишь то, что принц жив, что он в безопасности. Веки ее закрылись, и девушка, легкая и безмятежная, куда-то поплыла...
Но теперь, пробудившись окончательно, Изабелл чувствовала себя так, словно по ней проехал большегрузный грузовик. Каждый вдох и выдох давался с трудом. Но зато она уже наверняка знала, что муж жив. Изабелл равнодушно выслушала, что была ранена, что пуля попала в плечо и что извлечь ее из кости стоило огромного труда.
Врачи, всякий раз входя в ее палату, не забывали сообщить, что она везучая. Дауд, постоянно навещавший Белл, ободрял и нахваливал ее. И мама, с которой они постоянно переговаривались по телефону, разбирая все медицинские термины, уверила Белл, что только везунчик вроде нее мог так удачно поймать пулю, спасти мужа и при этом остаться в живых — и все в один миг, мелькнувший и погасший.
Все вокруг были так возбуждены, а Изабелл ничего не чувствовала, кроме огромного облегчения.
В ее палату внесли невероятных размеров и неописуемой красоты букет.
— Подарок от Его Высочества, — с благоговением сообщила медсестра.
— Рафик, — шепнула сама себе Белл.
Ее губы не издали ни звука, но на душе стало так покойно, так хорошо. Она видела его дважды с тех пор, как очутилась в больнице, но как-то неясно, словно через дымку.
Первый раз — когда она впервые очнулась после ранения. Тогда он высился за спинами медперсонала, был бледен — очевидно, нервничал. Затем она вновь забылась, словно приходила в себя лишь затем, чтобы увидеть его живым и невредимым. Уносясь в беспамятство, Изабелл чувствовала, что он прорвался к ней, сжал ее руку...
Во второй раз она видела Рафика прошлой ночью. Он выглядел совершенно подавленным. Сидел в стороне, не зная, что она очнулась. Смотрел в пустоту, нахмуренный, раздраженный. Она еле пошевелилась. Он вскочил с места, кинулся к ней, сел на край ее койки, и Белл почувствовала, как его небритая щека прижалась к ее щеке. Он запретил ей разговаривать, да у нее и не было для этого сил. Он лишь сидел и смотрел на нее, а она на него, а потом Белл уснула...
Она уже знала, что мама собралась вылететь из Австралии, как только представится такая возможность. Ей рассказали, что служба безопасности приступила к обезвреживанию преступников сразу после раздавшегося выстрела. Что все прошло успешно, вот только ее ранение...
* * *
— Белль...
Принц заглянул в ее палату.
Она подняла на него усталые глаза. Он выглядел свежее, чем накануне. Какой красивый у нее муж... От него трудно было отвести взгляд. Изабелл в этот момент предположила, насколько плохо, должно быть, выглядит в эту минуту она сама.
Белл опустила веки и тихо сказала:
— Здравствуй, Рафик. Спасибо, что навестил меня.
— Жена, — сказал, остановившись на полпути, принц. — Я пришел, чтобы забрать тебя домой. Ты еще слишком слаба, и пройдет немало времени, прежде чем ты встанешь на ноги окончательно. За тобой потребуется длительный уход. Ты готова отправиться домой?
— Цветы?
В руках принца были белые лилии — ее любимые. Это могла знать только мама, да еще Розали.
— Да, Белль. Эти цветы от твоих родных.
Он поднес букет к ней ближе, помог присесть, и Белл уткнулась лицом в благоуханный букет.
Подвезли кресло на колесиках, и принц поднял жену на руки, чтобы посадить на кресло.
— Я сама, ты ведь ранен, — слабо запротестовала Белл.
— Те царапины уже давно затянулись, — грустно улыбнулся принц.
* * *
Во дворец их доставили за пятнадцать минут.
— Удивительно, ты так лучезарно улыбаешься! — воскликнул Рафик, когда опустили стекла лимузина.
При подъезде к резиденции принца их встречали толпы подданных, желавших поприветствовать Изабелл и поблагодарить ее за спасение принца.
— Многие из них стоят здесь с самого рассвета. Люди желают лично убедиться, что ты жива. Они здесь ради тебя.
— Ради меня? Невероятно, — усомнилась Белл.
— Это так. Теперь ты настоящая национальная героиня, Белль. Ты спасла жизнь наследного принца Карума. Каждый мужчина, каждая женщина, каждый ребенок страны слышал красивую и захватывающую историю о том, как любовь самоотверженной принцессы спасла от неминуемой смерти будущего верховного правителя Карума.
— Это небылицы...
— Но такова правда. Ты спасла мне жизнь. Ты готова была пожертвовать собственной жизнью ради своего мужа. Этот акт истинного мужества навечно войдет в анналы славной истории нашего маленького, но гордого королевства. Сказания о нашей любви будут рассказывать маленьким мальчикам и девочкам на сон грядущий, а на твоем примере будут воспитывать все новые и новые поколения мужественных воинов. Так что это не небылица, а неотъемлемая часть нашего прошлого.
Лимузин подъехал к дворцу, служащие подкатили кресло. Принц самолично помог жене выбраться из автомобиля и заботливо усадил ее в кресло. Она была бледна, обессилена, казалась такой ранимой и хрупкой. Принц вел себя удивительно нежно, кротко, был немногословен.
Изабелл ввезли в холл. Ей навстречу вышел Дауд. Он нес в руках огромный кожаный футляр, который, и об этом можно было судить по торжественному выражению его лица, предназначался для Белл.
— Госпожа, — глубоко склонился он в знак приветствия и признательности. — Рад вновь видеть вас дома.
— Благодарю, Дауд, — ответила она слабым голосом, взглядом ища принца.
Оказывается, он сам вез ее кресло.
— Моя жена очень устала, Дауд, — произнес он. — Пообщаетесь позже, когда она отдохнет с дороги.
— Я совсем и не устала, — пыталась разуверить мужа Изабелл, заинтригованная ношей Дауда и его многозначительным видом. — А что в этой красивой коробке? — спросила у принца Белл, кивком показывая на кожаный футляр.
— Так, ничего... — поспешил ее увезти Рафик. — Это может подождать.
— Но я не хочу ждать, — забеспокоилась и закапризничала женщина. — Дауд, что в нем?
— Это величайшая ценность, Ваше Высочество, которая от этого момента и до конца времен всецело принадлежит вам и вашему потомству, моя госпожа. Это то, что вам следовало получить в момент вашего достопамятного бракосочетания с моим господином.
Принц был вынужден остановиться. Он с негодованием смотрел на Дауда, но, когда увидел, как вспыхнул взгляд Белл, смягчился.
— Не может быть! — с новой силой воскликнула она. — Это Павлиний глаз, не так ли? Вам все-таки удалось его вернуть? Значит, все было не напрасно! — с облегчением вздохнула принцесса Изабелл.
