Глава 1
Была октябрьская свадьба. Невеста — ведьма из группы
раскрытия преступлений со сверхъестественной подоплёкой. Жених зарабатывает на
жизнь подъёмом зомби и убийством вампиров. Звучит как хэллоуинская шутка, но
так все и было.
Гости со стороны жениха — в чёрных фраках с оранжевыми
бабочками галстуков на белых сорочках. Со стороны невесты — в оранжевых
вечерних платьях. Не так часто удаётся увидеть вечернее платье оранжевого
хэллоуинского цвета. Я с ужасом думала, что придётся выбросить триста долларов
за такое чудище. Но так как я была гостьей со стороны жениха, можно было
обойтись фраком. Ларри Киркланд, жених, коллега и друг, остался при своих
пистолетах. Он отказался заставлять меня появляться в платье, разве что я сама
того захочу. Гм, дайте-ка подумать… Триста долларов за оранжевый кошмар,
который я скорее сожгу, чем надену второй раз, или сотня за прокат фрака,
который можно вернуть. Дайте-ка ещё раз подумать…
Я выбрала фрак. Но туфли под фрак пришлось-таки покупать. В
прокате фраков ничего не было седьмого женского размера. Ну и ладно. Пусть даже
эти семидесятидолларовые туфли я тоже никогда больше не надену, все равно я
считала, что мне повезло.
Пока я смотрела, четверо подружек невесты в пышных оранжевых
платьях прошли по центральному проходу между рядами. Волосы у них были уложены
колечками, а косметики было столько, сколько я ещё ни на ком из них не видела,
и я снова ощутила, как мне повезло. Они несли кругленькие букетики оранжевых и
белых цветов, оплетённые чёрным кружевом, оранжевыми и чёрными лентами,
свисавшими шлейфом. А я просто себе стояла в первых рядах, держа одной рукой
запястье другой. Распорядительница свадьбы будто все время боялась, что друзья
жениха дружно станут ковырять в носу или ещё что-нибудь ужасное сделают, если у
них руки не будут заняты, и потому всем велела стоять, держась за собственное
запястье. В карманы руки не совать, на груди не складывать, тем более над пахом
не сцеплять. Я на репетицию ооздала — кто бы удивился? — и
распорядительница вроде бы решила, что я буду оказывать на мужчин цивилизующее
влияние — просто потому, что мне выпало родиться женщиной. Но почти сразу она
поняла, что я такая же неотёсанная, как и они. Честно говоря, мне казалось, что
мы все прилично себя ведём. Просто ей неуютно было возле мужчин, или возле
меня. Может, из-за пистолета, который на мне был.
Но никто из друзей жениха, в том числе и я, не подали ей
повода для жалоб. Это день Ларри, и никто из нас не хотел его портить. Ах, да,
ещё и день Тамми.
Невеста вошла в церковь, опираясь на руку отца. Мать уже
сидела на передней скамье, одетая в светло-жёлто-оранжевое, которое на ней,
признаю, смотрелось хорошо. Она сияла и плакала и казалась одновременно и
несчастной, и на седьмом небе от радости. Миссис Рейнольдс и была причиной этой
торжественной церковной свадьбы. И Ларри, и Тамми были бы вполне довольны более
скромным обрядом, но Тамми не способна сказать матери «нет», а Ларри просто не
хотел конфликтов с будущей тёщей.
Детектив Тамми Рейнольдс великолепно смотрелась в белом, под
фатой, закрывавшей лицо как туманный сон. На ней тоже было столько косметики,
сколько я никогда раньше не видела, но гвоздём программы был шитый бисером
вырез и юбка-колокол. Казалось, это платье само может идти по проходу — и уж
точно может стоять само. С волосами Тамми что-то такое сделали, что они лежали
гладко и были убраны с лица, и можно было видеть, как она ослепительна. До сих
пор я даже не замечала, что детектив Тамми — просто красавица.
Я стояла в конце ряда друзей жениха — это были я и трое
братьев Ларри, — так что мне приходилось вытягивать шею, чтобы заглянуть
Ларри в лицо. Он отлично выглядел, вот только бы в обморок не грохнулся. Он так
уставился на Тамми, будто его молотом двинули промеж глаз. Конечно, если бы с
ним часа два повозиться, накладывая грим, он бы тоже смотрелся картинкой, но
мужчины насчёт этого не беспокоятся. Двойные стандарты живут и процветают.
Женщине полагается в день свадьбы быть красивой, а жениху — стоять и не
конфузиться. И её не конфузить.
Я отодвинулась чуть назад и постаралась никого не конфузить.
Волосы я завязала сзади ещё влажными, и они лежали гладко. Я их не стригла, и
потому это было самое большее, что я могла сделать, чтобы выглядеть мальчишкой.
И некоторые другие анатомические подробности тоже этому не способствовали. Я
девушка фигуристая, и даже во фраке, сшитом для мужчины, оставалась фигуристой.
Никто на это не жаловался, однако распорядительница закатила глаза, когда меня
увидела. Но вслух сказала только одно:
— Вам бы не помешало чуть сильнее накраситься.
— Никто больше из друзей жениха вообще не
красился, — возразила я.
— Вы хотите выглядеть симпатично?
Поскольку я считала, что и так достаточно хорошо выгляжу,
ответ был только один:
— Не особенно.
Это был мой последний разговор с этой свадебной дамой. Она
положительно стала меня избегать. Будто она до того считала, что раз у нас с
ней у обеих яичники вместо яиц, то мы должны выступать единым фронтом. И
вообще, чего мне беспокоиться, как я выгляжу? Это день Тамми и Ларри, а не мой.
Если — и это ещё какое если! — если я когда-нибудь буду выходить замуж,
вот тогда и озабочусь своим внешним видом. А пока ну его. И вообще я косметики
намазала и без того больше, чем обычно бывает. То есть хоть сколько-то. Моя
мачеха Джудит все твердит мне, что когда мне будет тридцать, я по-другому буду
думать насчёт всех этих женских штучек. До этого критического три-ноль у меня
ещё три года, так что не стоит паниковать заранее.
Отец Тамми вложил руку дочери в руку Ларри. Тамми на три
дюйма выше Ларри, а на каблуках — ещё больше. Я достаточно близко стояла к
жениху, чтобы увидеть, какой взгляд отец невесты на него бросил. Не слишком
дружественный. Она уже три — нет, почти четыре месяца беременна, и виноват
Ларри. То есть виноваты Тамми и Ларри, но вряд ли отец придерживался этой точки
зрения. Нет, мистер Натан Рейнольдс явно возлагал вину на Ларри, будто Тамми
похитили из девичьей кроватки и вернули дефлорированную и беременную.
Мистер Рейнольдс поднял фату Тамми, открывая миру эту
тщательно наведённую красоту. Потом торжественно поцеловал её в щеку, последний
раз мрачно глянул на Ларри и повернулся с радостной улыбкой к жене, сидящей на
передней скамье. И тот факт, что он так быстро сменил выражение лица,
повернувшись лицом к публике, меня встревожил. Мне не понравилось, что
новоиспечённый тесть Ларри так отлично умеет лгать, и я задумалась: а чем он на
жизнь зарабатывает? Однако это у меня естественная подозрительность, от долгой
работы в тесном контакте с полицией. Цинизм страшно заразен.
Все мы повернулись к алтарю, и начался знакомый обряд. Я
десятки свадеб видала, в основном христианские, в стандартных конфессиях, так
что слова звучали странно знакомо. Забавно, как не знаешь сама, что помнишь
что-то, пока не услышишь, и тут понимаешь, что помнила.
