— А если ваших людей перебьют потому, что вы не дали
мне делать мою работу в меру моих способностей? Тогда у нас с вами тоже будет
разговор?
Все мои соседи вдруг отодвинулись синхронно, будто
минимально безопасное расстояние стало их насущной заботой. Он сказал, сквозь
зубы, и карие глаза от злости стали почти чёрными.
— И в чем конкретно состоит ваша работа, Блейк?
— Я охотник на вампиров.
Он медленно пошёл ко мне, и Мельбурн положил руку ему на
плечо, будто дело уже заходило слишком далеко. Хадсон только посмотрел на его
руку, и рука убралась. С Хадсоном обращались все так, будто с ним лучше не
шутить. Он не был здесь самый большой, или самый сильный, или вообще самый
какой-то, но авторитет облегал его будто невидимым плащом — он просто
присутствовал. Если бы он не ненавидел меня, я бы это уважала, но он не дал мне
возможности видеть в нем что бы то ни было другое, кроме препятствия. Почти
лицом к лицу со мной, будто выплёвывая в меня каждое слово, он произнёс отчётливо:
— Вы — проклятый наёмный убийца.
Я посмотрела в его лицо, близкое, почти как в поцелуе, и
ответила:
— Ага, иногда бываю.
Он моргнул, озадаченный, пытаясь вернуть собственную злость.
— Блейк, это было оскорбление.
— Я никогда не оскорбляюсь на правду, сержант.
И я посмотрела на него спокойными честными глазами,
заставляя себя ничего не чувствовать, потому что если позволить, то эти чувства
будут печальными, а если меня пробьёт слеза или, того хуже, плач, то все. Они
не примут меня в игру, если я заплачу. Я плакала, потому что Джессика Арнет
решила, что я развращаю Натэниела. Я плакала, когда пришлось убить Иону Купера.
Что за фигня со мной сегодня творится? Обычно единственное, что могло заставить
меня плакать — это Ричард.
Он покачал головой:
— Вы только нас свяжете, Блейк.
— У меня иммунитет к вампирским силам, — сказала
я.
— Мы прочешем все здание меньше чем за минуту. Мы
знаем, что нельзя смотреть в глаза, и нам разрешено обращаться с находящимися
внутри вампирами как с врагами. У них не будет времени пробовать на нас свои
трюки.
Я кивнула, будто действительно поняла, как это у них
получится очистить целый кондоминиум размером с небольшой дом меньше чем за
минуту.
— Отлично. Если вы думаете, что вам не нужна моя помощь
против вампиров — отлично.
Он снова моргнул, будто не мог скрыть, что я застала его
врасплох второй раз за такой короткий промежуток времени.
— Вы будете ждать снаружи?
— Что случится с вашим графиком скорости, если вам
придётся обращаться с вампирами как с людьми?
— Они — по закону граждане, что и делает их людьми.
— Да, но как вы сможете очистить помещение меньше чем
за минуту, если вам придётся тратить время на задержание как минимум семи
вампиров, по крайней мере один из которых — мастер? Если вы думаете, что я вас
задержу, Хадсон, то можете мне поверить, они вас куда сильнее задержат.
Мельбурн сказал из-за его плеча:
— Нам дали зелёный свет. Стрелять в каждого, кто
вампир.
Я покачала головой и повернулась к Мельбурну, будто Хадсон и
не нависал надо мной.
— Когда впервые ввели ордера на ликвидацию, одной из
главных забот было, как бы полиция всей этой страны не превратилась в шайку
убийц, и потому ордера пишутся очень аккуратно. Если с вами есть законный
истребитель вампиров, и вы в опасности, то вы имеете право использовать любые средства,
чтобы выполнить данный ордер, но если истребителя с вами нет, ордер не
действует. — Я повернулась к Хадсону, наконец-то начиная слегка сердиться.
Наконец. И хорошо, это лучше, чем слезы. — Из чего следует, что если вы
пойдёте без меня и какое-нибудь тело пристрелите, то попадаете под проверку,
под отстранение, под хрен его знает какую фигню. Задумайтесь на миг в бою с
вампиром — и вы рискуете жизнью своей и своих людей. Не задумайтесь ни на миг —
и вы рискуете своей работой, пенсией, даже тюремным сроком. Это уже зависит от
судьи, от адвоката, от политической атмосферы в городе в момент инцидента.
Я почти улыбалась, потому что говорила чистейшую правду.
Хадсон выдал улыбку, которая больше всего напоминала боевой
оскал.
— А можем сидеть сложа ручки и возложить выполнение
ордера на ваши хрупкие плечики. Как вам это? Если пойдёте в одиночку.
Я засмеялась, и это снова его удивило, заставило отступить
на шаг.
— Киллиан! — позвала я, обернувшись.
Он подошёл, как-то нерешительно, поглядывая на своего
сержанта. Киллиан был лишь на дюйм-другой выше меня, вот почему его запасное
снаряжение мне почти подходило.
— Помоги мне все это снять, боюсь поломать твою
снарягу. Спасибо, что одолжил.
— Зачем вы снимаете снаряжение? — спросил Хадсон.
— Если я иду без вас, мне не нужен ни бронежилет, ни
шлем, ни эта чёртова рация на нем. Если я иду одна, как обычно, то возьму то,
что хочу взять, а не то, что мне приказано. — Я посмотрела на
лямки. — Киллиан, помоги мне из этого вылезти, как помог влезть.
Хадсон мотнул головой, и Киллиан шагнул назад.
— Миз Блейк…
— Для вас — маршал Блейк, сержант Хадсон.
Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
— Маршал Блейк, мы не можем отпустить вас туда одну.
— Это, черт побери, мой ордер, а не ваш. Я вам дала
информацию, а не вы мне. Никто из вас даже не знал бы, где искать эту женщину,
если бы не я.
— Вы знаете, что говорят о том, как вы получили эту
информацию, маршал?
По его интонации я поняла, что знать мне этого не хочется,
но все же спросила:
— Нет. Как?
— Что вы оттрахали подозреваемого. Оттрахали на глазах
у сотрудников полиции, и он вам все рассказал, а потом вы ему вышибли мозги из
пистолета. Просто разнесли голову множественными выстрелами.
Я снова рассмеялась:
— Вот это да! Жаль, не знаю, кто это придумал.
— Вы хотите сказать, что это ложь?
— Насчёт оттрахала — да, враньё. Кто-то принял желаемое
за действительное, но я вытащила это из него как вампир, а не как шлюха. И я
действительно стреляла ему в голову, пока от головы ничего не осталось, потому
что у меня не было с собой моего набора охотника на вампиров. Был только
пистолет, им я и воспользовалась.
Я тряхнула головой и почувствовала, как едва заметная злость
из меня уходит.
— Этот ордер — моя, черт побери, вечеринка, сержант
Хадсон. Я пригласила вас на танец, а не вы меня. И хотелось бы, чтобы вы это
запомнили, пока нам приходится иметь дело друг с другом.
