— Ну?!
Он шагнул назад, но я сейчас не доверяла ему у себя за
спиной. Он не был зачарован, он только был обманут её глазами. Все гораздо
проще: полицейских учат спасать жизнь, а не отнимать. Если бы она на него
напала, Мендес бы её застрелил. Если бы она напала на кого-нибудь другого, он
бы её застрелил. Будь она с виду кровожадным чудовищем, он бы её застрелил. Но
она, съёжившись в углу, была совсем не похожа на чудовище, и ручками, не больше
моих, она закрывалась от того, что на неё надвигалось. Она сжалась в комок, как
ребёнок в своём последнем убежище перед поркой, в буквальном смысле слова
загнанная в угол. Ни словом, ни действием нельзя отвратить неотвратимое.
— Пойди встань возле сержанта, — сказала я.
Он глянул на меня, дыша слишком часто.
— Мендес! — позвал Хадсон. — Ты мне здесь
нужен. Немедленно.
Мендес подчинился голосу, как его выучили, но поглядывал на
меня и на вампиршу в углу.
Она глядела на меня поверх руки, а так как на мне не было
освящённых предметов, она могла смотреть мне в глаза. Её глаза были светлыми в
рассеянном свете, светлыми и напуганными.
— Пожалуйста, — сказала она. — Не надо меня
трогать. Он нас заставлял делать такие страшные вещи! Я не хотела, но мне нужна
была кровь. Нужна была. — Она подняла ко мне тонкое лицо. — Я должна
была.
Нижняя часть её лица была алой маской.
Я кивнула и подняла ружьё, упирая приклад в бедро, а не в
плечо.
— Знаю, — сказала я.
— Не надо! — произнесла она и выставила руку
вперёд.
Я выстрелила ей в лицо с расстояния меньше двух футов. Лицо
исчезло в брызгах крови и клочках мяса. Тело её село очень прямо, долго так
просидело, и я спустила курок, направив ствол ей в грудь. Она была хрупкой,
мяса на ней было мало, и я пробила дыру с одного выстрела.
Голос Мендеса прозвучал в наушниках:
— Нам полагается быть хорошими парнями.
— Заткнулся бы ты, Мендес, — сказал Юнг голосом
более сдавленным и хриплым, чем надо бы.
Я склонилась к нему.
— Посмотри, как там Мельбурн, — шепнул он.
Я не стала спорить, хотя знала наверняка, что это
бесполезно. Попытавшись нащупать пульс на шее, я наткнулась на рваное кровавое
мясо. Ковёр под ним пропитался кровью как губка. Они не стали даже пить, просто
разорвали ему шею, чтобы убить.
— Как он? — спросил Юнг.
— Хадсон! — позвала я.
Хадсон уже был рядом, и я встала, предоставляя ему самому сообщить
Юнгу дурные вести. Не моя это работа — сообщать тяжёлые вести раненым. Не моя
работа.
Я вышла на середину комнаты. В холле послышалось движение, и
от меня потребовалось усилие всей моей воли, чтобы не выстрелить в пришедших
санитаров. Хадсон вызвал их по рации, но я не слышала. Чертовски напряжённая
выдалась ночь.
Они бросились к раненым со своими ящиками и сумками, и я
отошла вглубь комнаты, потому что больше мне было делать нечего. Над
человеческой смертностью у меня власти нет. Вампиры, иногда оборотни, но не
простые смертные. Их я не знаю, как спасать.
— Как ты могла сделать такое, глядя ей в глаза?
Я обернулась к Мендесу. Он уже снял маску и шлем, хотя —
спорить могу — это было против правил, пока мы не вышли из здания. Прикрыв
микрофон рукой, чтобы никто не услышал случайно о чьей-то смерти, я ответила:
— Она перегрызла горло Мельбурну.
— Она говорила, что другой вампир её заставил. Это так?
— Может быть, — сказала я.
— Так как же ты могла её просто застрелить?
— Потому что она виновна.
— Кто же это умер и оставил тебя судьёй, присяжными и
па… — Он замолчал, не договорив.
— Палачом, — договорила я. — Исполнителем.
Истребителем. Строго говоря, правительство страны и штата.
— Я думал, мы — хорошие парни, — сказал он, и это
был голос ребёнка, который вдруг узнал, что добро и зло иногда не так
противоположны друг другу, как две стороны монеты. Бросишь её одной стороной —
добро, другой — зло. Но бывает, что это зависит от того, с какой ты стороны
ружейного ствола.
— Так и есть, — ответила я.
Он замотал головой:
— Ты — нет.
Нет у меня оправдания для того, что я потом сказала, кроме
того, что он задел мои чувства и высказал вслух то, о чем я только начинала
задумываться.
— Если ты не выдерживаешь жара, Мендес, уматывай из
кухни к трёпаной матери. Найди себе конторскую работу. И что бы ты ни сделал,
но прямо сейчас отвали от меня ко всем чертям.
Он уставился на меня.
— Мендес, пойди подыши на улицу. Это приказ, —
сказал Хадсон.
Он глянул на нас обоих неприязненно, потом направился к
двери. Хадсон проводил его глазами, потом повернулся ко мне.
— Он не имел этого в виду.
— Имел.
— Он не понимает, что ты делаешь.
Я вздохнула:
— Это верно.
— В кино у вампиров мирный вид. А здесь ничего мирного
не было.
— Я не мир приношу, сержант. Я приношу смерть.
— Ты больше спасаешь жизней, чем отнимаешь.
— Хотелось бы так думать.
Он хлопнул меня по спине — кого-нибудь из своих он бы обнял,
но я это восприняла как комплимент, которым этот жест и был.
— Вы отлично сегодня работали, Блейк, и не позволяйте
никому вам этого замутить.
— Спасибо, — сказала я.
— Что-то вы не слишком убеждены в этом.
— Я вам скажу, сержант: через какое-то время устаёшь
убивать тех, кто молит о пощаде.
— Они вампиры, они и без того мертвы.
Я покачала головой и улыбнулась:
— Хотела бы я в это верить, сержант Хадсон, очень
хотела бы.
Санитары стали уносить раненых. Мельбурна они оставили на
месте, но девушку с кровати забрали. Они сортировали материал, забирая только
тех, кого ещё можно спасти, мёртвые никуда не денутся. Во всяком случае, те
мёртвые, что в этой комнате.
Глава 79
Я спорила с сержантом Хадсоном. Мы старались это делать
тихо, укрывшись позади фургона со снаряжением, чтобы репортёры не взяли нас в
камеру, но все равно это был спор.
— Это не они, сержант, — говорила я.
— Ладно, есть среди них ещё один или два вампира, что
не оставили следов на первых жертвах. Значит, за это время успели создать
новичков.
