— Ладно, но почему ты решил, что дело может обернуться
плохо?
— Джил был без сознания, так что позвонили по номеру
для несчастных случаев, найденному у него в бумажнике. Родственников у него
нет, и это был номер нашей службы. Когда я приехал, Джил был прикован к кровати
наручниками.
— Почему?
— Тот же полисмен, который рядом с ним до сих пор, заявляет,
что боится, как бы Джил не оказался опасным, когда придёт в сознание.
— Твою мать, это же незаконно!
— Теоретически — да, но сотрудник полиции решил по
собственному усмотрению предотвратить возможную опасность.
— Коп этого не говорил.
— Он это выразил такими словами: «Пока я не знаю, что
он за хрень такая, я рисковать не буду».
Я кивнула, хотя он меня и не видел:
— Так больше похоже на правду. И ты сейчас там,
следишь, чтобы Джила не сунули в сейфхауз.
Сейфхаузы — тюрьмы для ликантропов. Их изначально задумывали
как убежища для оборотней-новичков, чтобы у тех было место, где привыкнуть к
первым нескольким полнолуниям. Идея неплохая, потому что первые полнолуния
могут превратиться в вакханалию убийств, если не приглядит за новичком старший
оборотень. Новички в первые полнолуния не помнят, что они делают, и очень мало
в их животной форме остаётся от человека. Сейфхаузы были в теории хороши, но на
практике — кто туда вошёл, уже редко оттуда выходит. Ты опасен, и опасен будешь
всегда. АКЛУ затеяло юридические битвы по поводу незаконного тюремного
заключения без должного судебного процесса, но пока что все равно лучше в
сейфхаузы не попадать.
— Больничный персонал боится, что Джил опасен, и
говорил уже об этом.
— Тебе там нужен адвокат?
— Я позволил себе позвонить в адвокатскую контору,
которой платит коалиция.
— Мне странно, что так быстро стало так плохо. Обычно,
чтобы на кого-то надели наручники и поволокли в сейфхауз, нужно нападение. Ты
чего-то недоговариваешь?
Я слышала, как он колеблется.
— Тедди?
Я произнесла его имя, как папа произносил моё, когда
подозревал, что я делаю то, чего делать не должна.
— Весь персонал приёмного покоя одет в полные костюмы
химзащиты.
— Ты шутишь!
— К сожалению, нет.
— Ты думаешь, это у них просто паника?
— Полагаю, так.
— Джил все ещё без сознания?
— Постепенно приходит в себя.
— Ладно, оставайся с ним и ждите адвоката. Я не могу
сегодня приехать, Тедди, не обессудь.
— Я не по этому поводу звонил.
Ничего себе!
— Хорошо, так в чем дело?
— Есть другая аварийная ситуация, где прямо сейчас
кто-нибудь нужен.
— Черт, что ещё?
— Звонил один член стаи. Он в баре. Кажется, он
перепил, а он совсем новенький.
— То есть ты хочешь сказать, что он может утратить над
собой контроль в баре?
— Боюсь, что да.
— Твою мать!
— Это ты уже говорила.
— Знаю, знаю, что бранью делу не поможешь.
Тедди стал недавно осуждать меня за избыток ругательств.
Составил компанию моей мачехе.
— Я не могу поехать, Тедди.
— Кто-то должен. Адвоката здесь нет, а ты знаешь, что в
законе есть маленький пунктик: находящегося без сознания оборотня можно
поместить в сейфхауз, если он признан представляющим опасность. Я не знаю,
отчего здесь все так паникуют, но если я его сейчас оставлю, нам его придётся
извлекать из тюрьмы, откуда на поруки не выпускают.
— Знаю, знаю!
Я радовалась, что Ричард наконец разрешил волкам
присоединиться к коалиции. Самая большая популяция оборотней в городе, и это
очень удобно в чрезвычайных ситуациях. Оборотная сторона заключается в том, что
Ричард решил: раз стая приходит на помощь, то она тоже может пользоваться
услугами чрезвычайной службы. Кажется справедливым, но так как волков в округе
около шестисот, нагрузка на наши службы учетверилась. Волки дали нам нужное
количество персонала, и это оказалось и решением, и проблемой.
— Этот волк звонил своему брату?
«Братом» на сленге называется старший или более опытный
вервольф, которого приставляют ко всем новым волкам. Новички носят с собой
номер телефона брата на случай, если понадобится помощь.
— Говорит, что звонил и не получил ответа. Судя по
голосу, он на грани, Анита. И если он перекинется в баре, люди вызовут полицию…
— И его пристрелят на месте.
— Да.
Я вздохнула.
— Я так понимаю, что и туда ты не можешь
поехать, — сказал Тедди.
— Я — нет, но Мика может.
Мика вошёл в кухню как раз вовремя и глянул на меня
вопросительно. Он уже снял костюм и, насколько я его знаю, аккуратно его
повесил. Сейчас на нем была пара тренировочных штанов и ничего больше. От
одного его вида без рубашки, шлёпающего по полу босиком, у меня сердце
заколотилось. Волосы он прихватил сзади резинкой, но это я могла ему простить,
видя мускулатуру груди и живота. Руки и плечи у него такие, будто он долго
занимался с железом, но на самом деле это от природы. Не все, но почти все. Он
просто отлично сложен.
— Анита, ты меня слышишь?
До меня дошло, что Тедди что-то говорил.
— Извини, Тедди, не мог бы ты повторить?
— Дать адрес бара тебе или подождать Мику?
— Он здесь.
Я передала Мике трубку, и он приподнял брови. Я объяснила
ситуацию как можно короче.
Он закрыл микрофон рукой:
— Ты уверена, что это удачное решение?
Я покачала головой:
— Почти уверена, что неудачное, но я ехать не могу,
когда ardeur может выплыть с минуты на минуту. Я не могу тронуться с места,
пока он не удовлетворится.
— Да, но может быть, мог бы поехать Натэниел?
— Что? Войти в бар, быть может, в подозрительном месте,
и бороться в рукопашную с вервольфом настолько новым, что он ещё и пить без
риска не научился? — Я покачала головой. — У Натэниела много умений,
но это в его список не входит.
— В твой тоже, — сказал он, смягчая улыбкой
горькую правду.
Я улыбнулась, потому что ну прав он был.
— Нет, я могла бы поехать в больницу и не дать сунуть
Джила в сейфхауз, но угомонить вервольфа не смогла бы. Застрелить — да, но не
уговорить. Если я его не знаю.
Мика записал адрес и название бара и повесил трубку. Потом
посмотрел на меня, тщательно сохраняя спокойное выражение лица.
