— Ладно, верю, что ты не знаешь сам, что мы тут творим.
А может кто-нибудь что-нибудь знать, что с нами будет дальше?
— Я об этом подумаю, ma petite. Я никого не знаю, кто
когда-нибудь создавал два триумвирата, так тесно связанные, как наши. Но
кто-нибудь может дать больше общей информации о триумвиратах, некромантии, или…
честно говоря, ma petite, я даже не знаю, о чем можно спрашивать. С такими
вопросами я мало к кому из других мастеров мог бы обратиться — они бы увидели в
этом слабость. Я подумаю и поищу, кого можно было бы спросить.
Голос у него был встревоженный, что очень нечасто с ним
бывает.
— Ладно, я позвоню Марианне и спрошу, не сообразит ли
что-нибудь она или её ковен. Можно даже Тамми спросить, когда они с Ларри
вернутся из свадебного путешествия. Она колдунья, и её церковь много веков
имеет дело со сверхъестественными способностями. Кто знает, может, у них архивы
есть?
— Очень хорошая мысль, — сказал он. — Дамиан
очень огорчён.
— Это ещё слабо сказано.
— Не уверен, но если бы он сейчас вернулся к себе в гроб,
а тебя бы рядом не было, он бы мог заснуть, я думаю, как ему и полагается днём.
— А если у него опять крышу сорвёт?
— Поставь кого-нибудь внизу за ним присмотреть. Только
это должна быть не ты, не Ричард и не Натэниел — никто из обоих триумвиратов. Если
твой сторож увидит, что Дамиан не спит, сможет тебя позвать, чтобы ты пришла и
его успокоила.
Эта мысль мне очень не нравилась, но другой у меня не было.
С другой стороны, я не хотела целый день быть сиделкой у Дамиана — да вообще ни
у кого.
— Я с ним поговорю и посмотрю, захочет ли он
попробовать.
— Если он откажется, что ты будешь делать — целый день
держать его за ручку?
В этих словах послышалась едва заметная нотка ревности. Вот
уж чего не ожидала.
Я тут же заговорила, не подумав (чего последнее время
старалась не делать):
— Ты же не злишься на Дамиана за секс со мной? Это не
было намеренно.
— Нет, ma petite, не за секс, хотя мне очень нелегко
тебя делить с другими, как бы разумно я себя при этом ни вёл. Нет, дело в том,
что вы трое объединились всеми четырьмя метками, хотя, не видя вас во плоти, я
не могу сказать точно. Но если вы обрели все четыре метки, и вдруг оказалось,
что Дамиан может ходить под солнцем, я не могу не спросить себя: не мог бы и я,
если бы достроил наш триумвират до конца?
А, вот что.
— Это я могу понять. Но ты вроде бы не больше меня
рвался закончить с четвёртой меткой. Ты говорил, что не знаешь уже, кто будет
хозяином, а кто рабом, учитывая мою некромантию.
— И сейчас я ещё сильнее сомневаюсь, но ходить при
солнце как при луне — это стоит риска. Если ты потеряла способность командовать
Дамианом, то это о чем-то тоже говорит.
— Я потом попробую ему что-нибудь приказать и тебе
сообщу.
— Спасибо.
— Но тут дело ещё в бессмертии, нестарении, и ни я, ни
Ричард не были уверены, что хотим перестать быть смертными.
— Но если ты привязала себя к Дамиану четвёртой меткой,
то это может быть уже спорный вопрос.
Вдруг мне, стоящей посреди кухни, стало страшно.
— Черт побери! — шепнула я.
— Oui, вы могли уже объединиться всеми метками, и тогда
твоя смертность осталась в прошлом. Если это так, то от четвёртой метки со мной
ты ничего не теряешь.
— А ты приобретаешь способность ходить при
солнце, — сказала я и сама услышала, насколько это было недружелюбно,
потому что я услышала тщательно скрытую зависть, когда он говорил насчёт ходить
при свете.
Не могу ему этого поставить в вину, но Жан-Клод слишком
давно и тщательно укрепляет свою власть, чтобы не видеть, что ему выгодно. Не
могу его обвинять, но хочется. Отчасти мне все ещё интересно, из-за чего я ему
важнее — из-за силы или из-за любви, и почти наверняка я знаю, что знать этого
я не буду никогда. И если честно, он сам этого тоже знать не будет. Любовь,
оказывается, совсем не такая милая и прямолинейная штука, как мне хотелось бы.
Любовь это не что-то одно, это много всякого. Я могу перед собой признаться,
что одна из причин моей любви к нему — что его трудно убить. Шансы, что он
из-за меня погибнет, куда меньше, чем если бы он был человеком. И мне это очень
нравилось. Я слишком много видела, что может сделать смерть, и в очень молодом
возрасте, чтобы не понимать этого.
— Может быть, да, может быть, нет, ma petite. Это
скорее искусство, чем наука — по крайней мере, такое создаётся впечатление.
В голосе его чуть слышно звучала злость.
— Чего ты кипятишься? Это не я говорила на языке,
которого ты не знаешь, чтобы от тебя что-то скрыть.
— И это не я, ma petite, трахался с другим вампиром,
младшим вампиром, одним из моих собственных подчинённых.
В такой формулировке у него были основания злиться.
— Мне извиниться?
— Non, но я от этого не в восторге. Он получил твоё
тело, и теперь он свободен от тирании тьмы. Одно из двух я мог бы простить, но
не то и другое сразу. Это уже слишком, ma petite.
— Мне очень жаль, — сказала я. — Я ничего
этого не планировала.
— В этом я уверен. Я даже уверен, что и Дамиан ничего
такого не планировал. Только у тебя, ma petite, может получаться такой
случайный секс.
Случайный секс. Как будто я поскользнулась и случайно села
на чью-то эрекцию. Но это замечание я не стала произносить. Видите? Умнею.
Вслух я сказала:
— Случайный секс — можно сказать и так. Интересно,
случится ли мне когда-нибудь приобрести вампирскую силу, не связанную никак с
сексом?
— С тобой я не берусь предсказывать, ma petite, твоя
некромантия превращает тебя в джокера, но все же сомнительно. Пока что ты
усвоила только мои силы, или силы Бёлль, или какие-то их варианты. Насколько
мне известно, все силы Бёлль построены на сексе, как и мои.
— Ну и ну. Ты хотя бы мог бы дать мне их список, чтобы
я имела представление, чего ожидать?
— Могу составить, если ты действительно этого хочешь.
Я вздохнула:
— Нет, расскажешь сегодня вечером при встрече.
— Вечером? Я надеялся, что ты придёшь раньше.
— Мы не можем везти Дамиана при дневном свете. С его
телом, может быть, ничего и не случится, но вряд ли его рассудок это выдержит.
К тому же я сегодня работаю.
— Работа, всегда работа, что бы вокруг тебя ни
творилось.
— Послушай, Жан-Клод, ты никогда не видел, что бывает,
если я долго не поднимаю зомби. Скажем так: я не хочу, чтобы за мной тащилась
вереница сбитых на дороге собак, или, того хуже, ко мне в комнату вломился
случайный зомби.
