— Тоску по детям и белому штакетнику я переросла лет
пять тому назад. И не думаю, чтобы вообще их когда-либо хотела, но полагается
хотеть, сама знаешь.
— Знаю.
Она посмотрела на меня серьёзно, грустно и спросила:
— А ты детей хочешь?
— Нет, — ответила я. — В моей жизни трудно
найти для них место.
— Нет, если бы у тебя работа была не такая, ты бы
хотела быть матерью?
— Когда-то я думала выйти замуж и завести ребёнка или
двоих, но это было до всего ещё.
— До чего? До Жан-Клода?
— Нет, до того как я стала истребителем вампиров и
федеральным маршалом. До того, как поняла, что вряд ли вообще выйду замуж. Моя
жизнь вполне подходит для меня, но не подошла бы для ребёнка.
— Почему? Потому что ты не замужем?
— Нет, потому что меня почти регулярно пытаются убить.
— Кстати, что у тебя с дверью?
— Грегори её выломал, потому что я не подходила к
телефону, а он слышал крики.
— Что за крики?
— Не упоминая вампиров, я не смогу тебе рассказать.
Она вздохнула:
— Я думала, Жан-Клод уже в прошлом, неудачный
эксперимент. Ты же знаешь, он из тех плохих парней, с которыми бывает классный
секс, но потом ты умнеешь и уходишь. — Она посмотрела на меня, то есть
пристально посмотрела, изучая. — Так он для тебя не прошлое?
— Нет.
Она набрала воздуху как следует и медленно его выпустила.
— Не скажу, что хотела бы слышать или могла бы
вытерпеть все подробности, но расскажи мне, что у тебя вышло с дверью.
Даже в адаптированном виде история заняла достаточно
времени. Мы как раз дошли до момента, когда Ричард меня начисто бросил, как
вошли Натэниел и Грегори.
Ронни выражала на лице неподдельное сочувствие и уже хотела
меня обнять, но тут её лицо застыло, руки остановились, будто в детской игре
«замри».
Натэниел был почти гол, одет только в кожаные стринги и
сетку из ремней на торсе. Ремней было столько, что в первую секунду казалось,
будто он связан. Вошёл он босой и абсолютно не смущаясь своего наряда. Может,
это и заставило Ронни застыть, а может, это был Грегори. Он все ещё был в виде
леопарда, и абсолютно голый. Тело его уже не выдавало радости, но все равно он
был голый, если не считать вполне натуральной меховой шубы.
Судя по выражению лица Ронни, она вряд ли часто видела Луи в
форме крысолюда, а если видела, то он бывал скромнее Грегори. В когтистых лапах
леопард держал три ремешка и смотрел на заклёпку на конце одного из них.
— Привет, Ронни! — поздоровался Натэниел, будто
она и не глазела, разинув рот. — Анита, ты мою клепалку не видела?
— Чего не видела?
— Клепалка, чтобы заклёпки на кожаные ремни ставить. У
меня два ремешка разболтались, а я только сейчас вспомнил.
— Я даже не знаю, как она выглядит, — сказала я,
прихлёбывая кофе и глядя на Ронни и на обоих мужчин. Она пыталась восстановить
спокойный вид, но с таким трудом, что даже смотреть жалко было.
— Похожа на большой степлер, с такой круглой штукой
наверху.
Натэниел присел возле ящика с инструментами. При этом
мелькнула задняя часть его тела, а там было что показать. Тонкая чёрная полоска
только и прикрывала ему задницу, и не столько прикрывала, сколько подчёркивала.
Если бы я не наблюдала за реакцией Ронни, я бы сама
отвлеклась сильнее, но я с удовольствием смотрела, как ей совершенно не удаётся
скрыть свои мысли. Были времена, когда из нас двоих Ронни была более
искушённой, а я все время краснела. Ронни не покраснела, на самом деле она
побледнела, но все-таки она, а не я. Редко видясь со мной, она Натэниела уже
полгода не видела, и по её реакции я поняла, что не я одна заметила раздавшиеся
плечи и развившиеся мускулы. Для неё эти изменения были более неожиданными.
— Отчего ты решил, что какое-то швейное приспособление
будет в кухне? — спросила я, попытавшись не выдать голосом, как забавляет
меня ситуация. Приятно для разнообразия, когда смущаюсь не я.
Натэниел переходил от ящика к ящику, не поворачиваясь, с
волосами, все ещё увязанными в подпрыгивающий хвост.
— Зейн её одалживал починить кожаную куртку, и не
вернул. Знаешь Зейна — он же все забывает. Перестану ему давать свои вещи, раз
не возвращает на место.
Зейн — один из моих леопардов, который пытается изображать
доминанта, но он на это не тянет. И Натэниел прав, Зейн никогда ничего не
кладёт на место.
— Вряд ли ты его этому научишь, — сказала я.
— Можешь надеть без этих трех ремней, — предложил
Грегори. — Никто ничего не заметит. — Он чуть подёрнул одну полоску
на спине Натэниела. — Их и так тут больше дюжины.
— Я замечу, — ответил Натэниел, не переставая
шарить по ящикам. — Если бы ты был Зейном, куда бы ты мог сунуть клепалку?
Он вроде бы обращался ко всем сразу и ни к кому в
отдельности.
Ронни как-то сумела захлопнуть рот и сделать вид, будто
ничего нет особенного в разгуливающих по кухне нагишом леопардах-оборотнях.
Поглядывала на них только уголком глаза. То ли потому, что они её смущали, то
ли потому, что одного из них я называла бойфрендом. Правило подруги номер один:
на бойфрендов своей лучшей подруги не заглядывайся.
Я встала — помочь им искать. Натэниел сказал, что эта штука
похожа на степлер. Степлер даже я с виду узнаю, и потому я тоже стала выдвигать
ящики.
Натэниел нашёл свою клепалку в ящике, предназначенном только
для половников и прочей крупной кухонной утвари.
— Почему здесь? — спросил он.
— Ну, похожа на большой степлер, может, поэтому, —
выдала я наилучшее своё предположение.
Натэниел продолжал качать головой, и волосы танцевали по
плечам, как бывает только, когда они увязаны в высокий тугой хвост.
— Как бы там ни было, а больше я ему свои вещи не даю.
— Справедливо, — заметила я, разглядывая
ремешки. — Этот наряд на тебе как-то очень плотно сидит, как ты будешь его
снимать?
Он улыбнулся, повернувшись ко мне:
— Ты хочешь видеть меня без одежды?
Прозвучало это шуткой, но вложен был в эти слова серьёзный
смысл. Я тут же пожалела, что сказала, потому что он страшно хотел, чтобы я его
хотела. Я не знала, что дальше говорить, и флиртовать я никак не умею.
В общем, я покраснела, а я этого терпеть не могу.
— Нет, — ответила я и сама услышала, как жалко это
произнеслось.
Он мог сказать много чего, от чего стало бы ещё хуже, но
сжалился надо мной.
