— Или понять, что те, кого мы считали чудовищами, не
слишком от нас отличаются.
— Ты действительно была убеждена, что вампиры — ходячие
трупы?
— До глубины души.
— Тебе нелегко было тогда в такого влюбиться.
— Да, — кивнула я.
Она взяла мои руки в свои.
— Прости, что я так бесилась из-за Жан-Клода. Я
постараюсь вести себя получше.
Я улыбнулась и сжала её руки:
— Извинения приняты.
— Мне тридцать, и никогда я не была так счастлива. Я
поговорю с Луи, чтобы он дал мне больше свободы, и, может, поговорю с
консультантом по семье и браку.
— Могу я сказать, что рада это слышать, не получив в
ответ обвинения, что я тебя толкаю за него замуж?
Она улыбнулась и даже смутилась — была столь любезна.
— Да, и прости меня за это.
— Все нормально, Ронни, у всех у нас свои заморочки.
— Ты себе нашла в качестве консультанта ведьму — кто бы
сомневался! — но раз ты готова на психоанализ, то и нам, всем прочим, тоже
не поздно.
— Я общалась с Марианной долгие месяцы, пока
сообразила, что это психоанализ.
— Так получается, что у тебя это вышло случайно.
Я пожала плечами, сжала её руки и встала. Господи, сделай
так, чтобы ещё остался тёплый кофе.
— Значит, ты психоанализом занялась случайно. Ты стала
любовницей Мастера Города, вопя и оря, что никогда такого не будет. Теперь ты
влипла в mйnage а trois или два таковых, хотя цель твоей жизни — моногамия.
«Экспрессо» остыл, но кофеварка ещё нет. Ага.
— Итог такой.
— А моя цель была никогда не связать себя с
единственным и никогда не выйти замуж. И вот теперь каждая из нас получила то,
чего хотела другая.
Я не могла бы сказать лучше, так что и пытаться не стала. У
меня никогда не было мысли, что у Бога садистское чувство юмора, но у кого-то
такое мнение точно есть. Существует ли ангел, занимающийся отношениями? Если
да, то этот крылатый вестник божества должен будет за многое ответить. У меня в
голове забился едва заметный пульс, как иногда бывает со мной во время молитвы.
Скорее даже ощущение, чем слова. Будь счастлива, просто будь счастлива.
Легче сказать, чем сделать.
Глава 28
В три часа дня я уже была на работе, минута в минуту.
Никакой секс, никакие вампиры, оборотни, метафизические слияния не остановят
этого аниматора на пути к назначенным встречам. Сегодня, по крайней мере.
Я сидела в офисе Берта Вона. Он у нас был боссом в
«Аниматорз инкорпорейтед», но недавно мы устроили своего рода дворцовый
переворот. Он все ещё у нас и офис-менеджер, и бизнес-менеджер, но больше наш
агент, чем босс. Денег ему это не стоило никаких, и он был доволен, но
большинство аниматоров стали партнёрами, как в юридической фирме. А если ты
партнёр, то уволить тебя могут разве что за убийство, причём надо поймать с
поличным. Значит, Берт уже больше не босс, то есть не может обращаться с нами
как с наёмниками. Это ему понравилось меньше, но у него был выбор: либо соглашаться,
либо мы все делаем ручкой; а поскольку сам он мёртвых поднимать не умеет, то
вылетает из бизнеса. Особенно если мы откроем другую фирму для прямой с ним
конкуренции. Так что у нас новая структура власти, и пока ещё необкатанная,
кое-какие заскоки случаются.
Офис у Берта жёлтый с оранжевыми кое-где мазками. Уютнее,
чем бледно-голубой куб, который у него когда-то был, хотя и ненамного. Во всех
помещениях сделали косметический ремонт, да ещё прикупили соседние офисы, и
теперь аниматоры «Аниматорз инк.» не должны пользоваться одним кабинетом на
двоих по очереди. Почти все время мы проводим в поле, точнее, на кладбище, и я
считала, что новые офисы — деньги на ветер, но оказалась в меньшинстве. Чарльз,
Джеймисон и Мэнни хотели большие хорошие кабинеты. Нас с Ларри вполне устраивал
один на двоих, но Берт отдал свой голос первым трём, и потому стену убрали —
вуаля! — и вот какие мы большие. Причина, почему все офисы покрасили в
тёплые тона, успокаивающие, согревающие оттенки жёлтого, коричневого, бронзового,
состояла в том, что у Берта роман с девицей, работающей дизайнером интерьера.
Зовут её Лана, и хотя она, по моему мнению, слишком хороша для Берта, меня она
раздражает. Ходит и талдычит насчёт науки подбора цветов и насчёт того, что в
таком бизнесе, как у нас, клиент сразу должен ощутить, что его любят и о нем
заботятся.
Я ей объяснила, что в мои должностные обязанности любить
клиента не входит. Не тот это бизнес. Она меня не так поняла и с тех пор меня
по-настоящему невзлюбила. Меня это устраивает, пока она носа не суёт в мой
офис.
Мэри, наша дневная секретарша, попросила меня подождать в
офисе мистера Вона, как только я вошла. Не слишком хороший признак. Насколько я
помнила, ничего плохого я на работе не сделала, потому не знала, о чем пойдёт
разговор. Когда-то это бы меня встревожило, но не сейчас. Я уже привыкла
чего-нибудь не знать.
Берт вошёл и закрыл за собой дверь — тоже нехороший знак.
Ростом он шесть футов четыре дюйма, в колледже играл в футбол. Между сорока и
пятьюдесятью он стал раздаваться в талии, но Лана посадила его на диету и на
программу тренировок. Сейчас он выглядел лучше, чем за все время нашего
знакомства. Она даже его убедила, что загорать каждое лето до шоколадной
темноты никому не полезно. Так что вид у него был бледноватый, зато здоровый. И
ещё у него волосы перестали выцветать до белизны, они были светло-жёлтые с
отдельными белыми ниточками, но они так походили по цвету на то, что бывало у
Берта при загаре, что я далеко не сразу поняла, что это он так седеет.
Я сидела в темно-коричневом мягком кресле для клиентов — ещё
одна идея Ланы. Куда удобнее, чем те, с прямой спинкой, что у нас раньше были.
Ногу я скромно положила на ногу, руки на коленях. Воплощённая дама комильфо.
— Юбка слишком короткая, чтобы надевать её на работу,
Анита, — сказал Берт, обойдя стол и опустившись в кресло ещё массивнее,
коричневее и кожанее того, в котором сидела я.
Я откинулась назад и закинула ноги на стол Берта, скрестив
их в лодыжках. От этого движения юбка поднялась достаточно, чтобы предъявить
каждую петельку кружевного верха чулок. У меня недостаточный рост, чтобы сидеть
так было удобно, но вряд ли Берт заметил, что мне неудобно. А я смотрела на
него поверх высоких сапог.
— И ещё она чёрная. Мы же договорились чёрного на
работу не надевать. Это угнетает.
— Сам ты угнетаешь, Берт. И к тому же на этой юбке на
боку, возле разреза, цветочки вышиты. Видишь? Синий, зелёный и голубой,
соответствует оттенку голубого у жакета и синей кофточке. Это костюм такой.
Ещё на мне была золотая цепочка со старинным медальоном. В
нем находились две миниатюры маслом на двух створках. Это были портреты
Жан-Клода и Ашера. Медальон этот когда-то принадлежал Джулианне и был старше
трехсот лет. Кованое золото ручной работы, плотное, тяжёлое и очень старинное
на вид. По краям — мелкие сапфиры, и один посередине крупный. Я думала, что он
отлично смотрится с моим нарядом. Очевидно, нет.
