— Опять же не твоё дело. Ты бы не понял, если бы я
рассказала, а опасен он только если со мной никого нет, когда это случается.
— Что случается?
— Смотри предыдущий ответ.
— Если это может помешать работе офиса, я должен знать
как менеджер.
И опять он был прав, но я не знала, как ему сказать, ничего
не говоря.
— Никому ничего не помешает, если Мэри никого не
подпустит к двери, пока мы не кончим.
— Что кончите? — не понял Берт.
Я посмотрела на него как можно более красноречиво.
— Но ты же не хочешь сказать…
— Что не хочу сказать?
Берт закрыл глаза, потом открыл и высказался так:
— Если я не хочу, чтобы твой бойфренд сидел в приёмной,
то уж тем более на фиг не хочу, чтобы ты с ним трахалась у себя в кабинете.
Берт был возмущён, что бывает с ним редко.
— Надеюсь, до этого не дойдёт.
— Почему же это такой эффект оттого, что ты — слуга
Мастера Сент-Луиса?
Хороший вопрос, но я не собиралась посвящать Берта в такие
подробности.
— Просто повезло.
— Я бы сказал, что ты все придумала, но если бы ты
решила меня как-то разыграть, то это было бы не так.
Последнее замечание показало, что Берт меня знал лучше, чем
я думала.
— Да, не так.
— Так ты стала вроде как… нимфоманка?
Можете не сомневаться, Берт правильное слово найдёт.
— Да, Берт, я стала нимфоманкой. Мне так часто нужен
секс, что я повсюду таскаю с собой любовника.
У него глаза полезли на лоб.
— Успокойся, босс, надеюсь, сегодня будет исключение, а
не правило.
— А что особенного сегодня?
— Слушай, Мэри мне велела идти к тебе в кабинет, как
только я вошла. До того, как ты узнал, что я привезла с собой бойфренда или
приехала в чёрной юбке, которая короче, чем тебе нравится. Так что ты меня не
за тем позвал, чтобы обсуждать мой гардероб и мою интимную жизнь. О чем пойдёт
речь?
— Тебе никогда не говорили, что ты бываешь до грубости
резкой?
— Говорили. Так что стряслось?
Он выпрямился — весь такой профессиональный, готовый к
обработке клиента.
— Мне надо, чтобы ты выслушала меня, перед тем как начинать
орать.
— Ух ты! Берт, я с нетерпением жду продолжения.
Он нахмурился:
— Я отказался от этой работы, зная, что ты за неё не
возьмёшься.
— Если отказался, так что мы обсуждаем?
— Они удвоили гонорар за консультацию.
— Берт!
— Нет-нет, — он выставил ладонь, — я все
равно отказался.
У меня на лице крупными буквами было написано, что я ему не
верю.
— Не помню, чтобы ты хоть раз отказался от таких денег,
Берт.
— Ты мне составила список дел, которыми ты заниматься
не будешь. С тех пор, как ты мне его дала, я хоть раз тебе посылал что-нибудь
из этого списка?
Я на секунду задумалась и покачала головой:
— Нет, но сейчас собираешься.
— Они мне не верят.
— Не верят чему?
— Они твердят, что если ты только их увидишь, то
сделаешь, что они просят. Я им сказал, что ты не станешь, но они предложили
пятнадцать тысяч долларов за час твоего времени. Даже если ты откажешься от
работы, деньги останутся у «Аниматорз инк.».
Когда я сказала, что у нас юридическая фирма, я говорила
всерьёз. Это значит, что деньги идут в общую кассу для всех. Чем больше
зарабатывает каждый, тем больше получают все, хотя у некоторых процент больше —
по старшинству. И если я откажусь от этих денег, не просто мне будет ущерб или
Берту обида, а меньше получат все. У этих всех есть жены и дети. У Мэнни дочь
собирается в очень дорогой колледж, а Джеймисон платит алименты трём бывшим
жёнам. Душещипательно, конечно, но в общем у всех наших, кроме Ларри, расходы
выше моих. Так что я стала спокойнее насчёт хотя бы поговорить с людьми,
предлагающими оглушительные суммы. Иногда спокойнее.
— Что за работа? — спросила я. Не слишком
довольным голосом, но спросила.
Берт расплылся в улыбочках. Иногда я подозреваю, что за всем
этим дворцовым переворотом он и стоял, но Мэнни с Чарльзом клянутся и божатся,
что нет. Джеймисону я бы все равно не поверила, потому и спрашивать не стала.
— У Браунов погиб сын три года назад. Они хотят, чтобы
ты его подняла и задала несколько вопросов.
Я очень недобро прищурила глаза:
— Рассказывай все, Берт. Пока что мне отказываться не
от чего.
Он прокашлялся, заёрзал. Берт не часто ёрзает.
— Ну, в общем, его убили.
Я аж руками всплеснула:
— Берт, ты что, спятил? Я не могу поднять жертву
убийства! Никто из нас не может. Я тебе дала список отказов для нас для всех по
юридическим причинам, и там это есть.
— Но ты же это делала?
— До того, как выяснила, что случается, когда поднимешь
жертву убийства в виде зомби, и до того, как вступили в силу новые законы.
Убитый встаёт из могилы и идёт к своему убийце без всяких «но» и «если». Он
прорвётся сквозь всех и вся, кто попытается его остановить. У меня это дважды
бывало. Зомби не отвечают на вопрос, кто их убил, они прут напролом к тому, кто
это сделал.
— А нельзя, чтобы за ними шла полиция, используя их как
ищеек?
— Эти ищейки отрывают людям руки и пробивают стены
домов. Зомби идут к своему убийце по прямой. И, как гласит теперь закон, за
весь ущерб, в том числе смерть людей, отвечает аниматор, поднявший зомби. Если
кто-то из нас поднимет этого мальчика, и тот кого-нибудь убьёт, даже своего
убийцу, нас обвинят в убийстве путём злоупотребления магией. Это автоматом
смертный приговор. Так что я этого сделать не могу, и никто не может.
Берт опечалился — наверное, из-за денег.
— Я им сказал, что ты именно это им и объяснишь.
— Сам должен был объяснить, Берт. Я тебе все это уже
излагала.
— Они меня спросили, аниматор ли я. Когда я сказал, что
нет, они сказали, что не поверят мне на слово. Что если только они могли бы
поговорить с миз Блейк, она — то есть ты — обязательно бы передумала.
— Берт, ну это уже нечестно! Этого сделать нельзя, и
вообще, если они увидят, как их сын поднимается из могилы разложившимся
кровожадным зомби, это им мало поможет.
Он приподнял брови:
— Ну, я не могу сказать, что так хорошо это
сформулировал, но клянусь тебе, я сказал нет.
