Наконец он поднял взгляд, и потрясающие карие глаза были
полны такой болью и недоумением, таким страданием, что мне больно было в них
смотреть.
— Мне трудно кидать камни в других, Ричард.
— Ты имеешь в виду ardeur.
Я кивнула.
— И я все равно не могу тебе позволить от меня
питаться.
— Я понимаю, — ответила я.
Он всмотрелся мне в лицо:
— Тогда зачем ты здесь?
Неужто он думал, что я замыслила какое-то примирение со
слезами, мольбу, чтобы он снова взял меня в свою постель? Такая мысль вызвала у
меня одновременно и злость, и грусть, для которых у меня равно не было времени.
— Вервольф, который насиловал и убивал женщин, сегодня
ушел от полиции.
— Я ничего такого в новостях не видел.
— Мы стараемся пока не сообщать.
— Так ты здесь по делу. — Голос его был тих.
— Я здесь, чтобы женщины больше не погибали.
Он встал из-за стола, и я на миг испугалась, что он сейчас
уйдет, но он лишь снял грелку с чайника и подлил себе в чашку.
— Это не из моих волков, Анита.
— Я знаю.
Он повернулся, и первые намеки на злость появились в его
глазах.
— Так чего же ты от меня хочешь?
Я вздохнула:
— Ричард, я люблю тебя. Может быть, всегда буду любить,
но сейчас у меня нет времени для ссор.
— Почему именно сейчас нет? — спросил он, уже
совсем разозленный.
Я открыла папку, достала первую фотографию и показала ему.
Он нахмурился, прищурился, потом вдруг сообразил, что на фотографии, и отшатнулся
с омерзением. И отвернулся.
— Зачем ты мне это показываешь?
— Он убил трех женщин в этом городе и с полдюжины в
других странах. Это только те, о ком мы знаем. Сейчас он на свободе, выбирает
новую жертву.
— Я ничем не могу здесь помочь.
— Я могу, если ты мне дашь несколько вервольфов, чтобы
помочь его выследить.
Он посмотрел на меня, потом мимо меня, потому что я все еще
держала фотографию.
— Выследить? То есть как собака?
— Нет. Собаки не могут выследить оборотня, они слишком
боятся.
— Мы не животные, Анита.
— Нет, но в облике животного у вас нюх соответствующий,
а мозги по-прежнему человеческие. Вы можете выслеживать и думать одновременно.
— Я? Ты ожидаешь, что это сделаю я?
Я покачала головой и отложила фотографию под низ стопки.
Потом встала и разложила стопку на столе веером.
— Нет, но Джейсон сделает, и Джемиль сделает, если ты
попросишь. Я бы назвала Сильвию, но она еще не настолько оправилась, чтобы
делать хоть что-нибудь.
— Она бросила мне вызов и потерпела поражение, —
сказал Ричард. Глаза его покосились на стол с фотографиями. — Убери это с
моего стола.
— Он сейчас на свободе и готовится очередную женщину
превратить в мясо.
— Ладно, ладно, бери Джейсона, бери Джемиля, бери кого
хочешь.
— Спасибо. — Я встала, собирая фотографии.
— Не надо было этого делать так вот, — сказал
Ричард.
— Как именно? — спросила я, убирая отвратительные
снимки.
— Сурово. Ты могла просто меня попросить.
— И ты бы сказал «да»?
— Не знаю. Но эти снимки мне теперь покоя не дадут.
— Я видела натуру, Ричард, и вряд ли твои кошмары будут
хуже моих.
Он бросился ко мне, как они умеют — размытое движение,
неуловимое глазом, — и схватил за руку.
— Часть моего сознания считает, что это ужас, как и
следует считать, но есть другая часть, которой эти картинки нравятся. —
Его пальцы впились в мою руку. Останутся синяки. — Эта часть видит только
свежее мясо!
Тихое рычание раздалось из оскаленных, белых, ровных зубов.
— Мне жаль, что ты так ненавидишь свою суть, Ричард.
Он резко меня отпустил и я чуть не упала.
— Бери всех волков, которые тебе нужны, и убирайся.
— Будь у меня волшебная палочка, чтобы сделать тебя
человеком, Ричард, просто человеком, я бы ни секунды не думала.
Он смотрел на меня. Глаза выцвели до янтарно-волчьих.
— Я тебе верю. Но волшебной палочки нет. Я такой, как
есть, и ничто никогда этого не изменит.
— Мне очень жаль, Ричард.
— Я решил жить, Анита.
Я посмотрела на него:
— Прости, не поняла?
— Я пытался умереть. Больше я не хочу умирать. Я собираюсь
жить, что бы это ни значило.
— Я рада, но мне хотелось бы, чтобы и тебе этот выбор
доставил больше радости, чем сейчас в твоем голосе.
— Иди, Анита. Тебе надо ловить убийцу.
Так и было. Время работало не на нас. И все равно я не могла
его так оставить.
— Я сделаю все, чтобы тебе помочь, Ричард. Ты это
знаешь.
— Как ты помогаешь всем своим друзьям.
Я покачала головой, собрала папки и пошла к двери.
— Когда захочешь говорить, а не ссориться, позвони мне,
Ричард.
— А когда ты захочешь говорить, а не ловить убийц,
позвони ты.
Так мы и расстались. Но у меня не было времени держать его
за ручку, даже если бы он мне это позволил. Ван Андерс бродил на свободе, и
слишком многие могли от него пострадать. Что значит некоторое эмоциональное
отчуждение между друзьями по сравнению с рыщущим по улицам Ван Андерсом?
Глава 60
Джейсон и Джемиль сохраняли облик людей, а Норман и Патрисия
— облик волков. Нормана я видела в человеческом облике, а вот лица Патрисии мне
было не вспомнить. Просто большая мохнатая волчица, светлая, почти белая.
Пришлось взять волков размером с пони на поводок. Сегодня уж меньше всего мне
надо было, чтобы полиция увидала огромного волка, бегающего по улицам без
привязи. Как я понимаю, у них была бы твердая решимость сперва стрелять, потом
спрашивать.
Расстегнув два мешка, набранных в номере Ван Андерса, я
поднесла их волкам. Они понюхали, зарычали и от тротуара гостиницы через весь
город провели нас по следу до торговых рядов.
Полиция держала под контролем аэропорты, автобусные станции,
хайвеи. А Ван Андерс сидел спокойно, блин, в дурацком продуктовом центре
торговых рядов Истфилда. Волосы он убрал под бейсболку и нацепил пару дешевых
темных очков. Маскировка не хуже всякой другой. И кому бы жаловаться, но не мне
— я сама надела бейсболку, чтобы спрятать волосы, и темные очки тоже. А я
терпеть не могу повторять действия плохих парней. Еще я была одета в просторную
футболку и мешковатые джинсы с кроссовками. При моем росте я мало чем
отличалась от тысяч подростков, бродящих по торговым рядам Америки.
