Глава 6
Глубоко под «Цирком проклятых» тянулись чуть ли не на целые
мили подземные помещения. Они были домом Мастера вампиров Сент-Луиса (кто бы им
ни был) сколько жители помнят. Изменился только здоровенный склад над землей.
Жан-Клод перестроил подземелье, кое-где декорировал, но и все. Так и тянулись
комната за комнатой — камень и факелы.
Чтобы чуть уменьшить каменную мрачность, Жан-Клод повесил
большие газовые драпри по стенам своей гостиной. Снаружи они были белые, но
если раздвинуть первые висящие стены, дальше они становились серебристыми,
золотыми и белыми. Джейсон потянулся раздвинуть драп-ри, когда оттуда вышел
Жан-Клод и жестом показал нам отойти назад, прижимая палец к губам.
Я проглотила заготовленное приветствие. На нем были
облегающие кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги до бедер, и трудно было
сказать, где кончаются штаны и начинаются сапоги. Сорочка — одна из его
обычных, по моде восемнадцатого века, с грудой кружев на рукавах и на вороте.
Но цвета такого я никогда у него не видела — ярко-синий, нечто среднее между
голубым и темно-синим. От нее его глаза цвета полночного неба казались еще
синее. Лицо его было, как всегда, безупречно — дух захватывало. Будто оживший
сон, мечта, слишком красивый, чтобы быть настоящим, слишком чувственный, чтобы
быть безопасным.
У меня сердце заколотилось в глотке. Мне хотелось броситься
к нему, обернуться вокруг него одеялом, чтобы черные кудри обвили мое тело,
лаская, как оживший шелк. Я хотела его. Я всегда его хотела, но сегодня —
ХОТЕЛА! При всем, что уже случилось и могло случиться, я сейчас могла думать
только о сексе — с Жан-Клодом.
Он подплыл ко мне, и я выставила руку, чтобы он меня не
трогал. Коснись он меня хоть пальцем — я не знаю, что бы я сделала.
Он посмотрел озадаченно, и я услышала у себя в голове его
голос:
— В чем дело, ma petite?
Я все еще не освоила этот мысленный разговор, так что и не
пыталась ответить так же. Вместо этого я просто подняла левую руку и показала
на часы. Без десяти полночь.
Я, как Золушка, должна была оказываться дома ровно в полночь
каждый день. Своим товарищам по работе я говорила, что это перерыв на ленч, и
иногда даже ела. Но на самом деле мне каждые двенадцать часов надо было питать
нечто, мало имеющее отношения к желудку. Это относилось к ниже расположенным
органам.
У Жан-Клода расширились глаза. У меня в голове он произнес:
—Ma petite, неужели ты сегодня еще не питала ardeur?
Я пожала плечами:
— Двенадцать часов назад.
Голос до шепота я не стала понижать: вампиры за шторами все
равно бы услышали, а потому я говорила обычным голосом. Да и все равно мне от
них не скрыть ardeur. Он появился как побочный эффект от того, что я стала
человеком-слугой Жан-Клода. В другом веке Жан-Клода сочли бы инкубом, поскольку
он умел питаться похотью. Не просто питаться, но и заставлять других вожделеть
к себе — способ приобрести больше, чем тебе нужно. В случае крайней
необходимости он мог питаться только похотью, несколько дней воздерживаясь от
крови. Очень редко у вампиров бывает на это сила. Мастер Дамиана умела питаться
страхом. Таких называют ночными каргами или марами.
Конечно, Белль Морт держала в себе ardeur. Она столетиями
использовала его, чтобы играть королями и императорами. Один из немногих ее
«потомков», Жан-Клод унаследовал именно эту силу. А я, насколько мне было
известно, — единственный человек-слуга, который его унаследовал от кого бы
то ни было.
Когда в вампире впервые просыпается ardeur, он подчиняет
себе вампира полностью, как жажда крови. Впоследствии вампир постепенно
научается им управлять — или по крайней мере так это задумано. Когда я его
заполучила, я изо всех сил с ним боролась, так что теперь мне надо питать его
лишь каждые двенадцать часов. Этот процесс не обязательно подразумевает
сношение, но сексуальный контакт необходим. Все эти древние легенды о суккубах
и инкубах, залюбивших своих любовников до смерти, — правда. И потому я не
могла каждый раз кормиться на одном и том же человеке. Мика разрешал мне
кормиться на нем. Жан-Клод годами ждал, чтобы я разделила с ним ardeur, хотя
думал, что питаться будет он, а не я. Мне пришлось сделать Натэниела, одного из
моих леопардов, чем-то вроде pomme de sang для себя. Чертовски неловко, но куда
лучше, чем совращать незнакомцев, что вполне возможно, если ardeur напарывается
на сопротивление владельца. Он — суровый учитель, как и сама Белль Морт.
Сегодня я планировала вернуться домой и встретиться с Микой,
но оказалась в «Цирке». Само по себе это было бы неплохо, потому что Жан-Клод
всегда был согласен. К сожалению, в соседней комнате сидели большие злые
вампиры, и вряд ли они согласятся ждать, пока мы будем тискаться. Интуиция мне
подсказывала, что Мюзетт сочувствия не проявит.
Беда в том, что ardeur тоже не склонен проявлять сочувствие.
Все стояли с выражением типа «Ох ты боже мой!» на лице, и
тишина стала гнетущей. Мы смотрели на Жан-Клода в ожидании, чтобы он разрешил
ситуацию.
— Что будем делать? — спросила я.
На миг у него стал растерянный вид, а потом он рассмеялся —
своим осязаемым, ласковым смехом. Меня затрясло, и только подхватившая рука
Дамиана спасла меня от падения. Я ожидала, что ardeur захватит его, как
заразная болезнь, как иногда бывало, но этого не случилось. Как только он меня
коснулся, ardeur отступил, как волна прибоя от берега. Голова прояснилась,
стала легкой, я снова могла думать. И вцепилась в руку Дамиана, как в деревяшку
посреди моря.
Я обратила к Жан-Клоду расширенные глаза. У него был очень
серьезный вид:
— Я тоже это чувствую, ma petite.
Мы по опыту знали, что, если Жан-Клод сосредоточится, он
может подчинить себе ardeur, и тогда мне тоже легче его контролировать. Но если
он на миг отвлекался, огонь охватывал нас обоих, как неодолимая стихия.
Я ощутила печаль Дамиана на языке, как если бы дождь имел
вкус.
Я знала, что Дамиан меня хочет — в том добром старом стиле,
где нет места цветам и сердцам, а есть только вожделение. Он жаждал меня так
же, как жаждал крови, потому что без меня ему пришлось бы умереть. Дамиану
шестьсот с лишним лет, но мастером ему не быть никогда. Это значит, что его
прежняя госпожа в буквальном смысле заставляла его сердце биться, его тело
двигаться. Потом анимирующей его силой стал Жан-Клод, а я случайно украла его у
Жан-Клода. Сейчас моя некромантия заставляла его кровь бежать по жилам, а
сердце биться.
Я с ужасом обнаружила, что у меня фактически оказался свой
ручной вампир. Я пыталась не видеть, что я сделала сбежать от этого. Я от очень
многого пыталась сбежать. Но прирученный Дамиан — не такая вещь, на которую
можно закрыть глаза.
Если я отрежу себя от него, он сперва сойдет с ума, а потом
умрет по-настоящему. Ну, конечно, до того, как он вылиняет до смерти, другим
вампирам придется его казнить. Нехорошо, если шестисотлетний вампир потеряет
рассудок и станет убивать людей на улицах. Отрицательно сказывается на бизнесе.
А откуда я знала, что так будет, если я отвергну Дамиана? Потому что первые
полгода, как я обрела слугу-вампира, я сама об этом не знала. И он
действительно обезумел и действительно убивал людей. Жан-Клод его запер,
ожидая, что я вернусь, ожидая, что я вспомню о своих обязательствах, а не буду
от них скрываться. Дамиан был мне одним из предметных уроков: либо ты принимаешь
свою силу, либо расплачиваешься за отказ.
