Я вздохнула.
— Мюзетт — палач у Белль. Тогда Валентина у нее...
ассистентка?
Он кивнул, откинул голову на подголовник кресла и закрыл
глаза.
— Она оказалась очень способной ученицей.
— И тебя она пытала?
Он снова кивнул, не открывая глаз.
— Я тебе говорил: ценой за то, что Белль спасла Ашера,
была моя свобода. Я на сто лет должен был стать у них слугой. Но Белль желала
наказать меня за то, что я ее оставил и долгое время дарила мне боль вместо
удовольствия.
Я пододвинулась к нему, огладив юбки автоматическим
движением, хотя никто меня здесь не видел.
— Значит, Валентина не будет просить любовника.
— Non.
— Будет ли она просить... как сказать? Подчиненного?
— Oui.
— Можем мы просто отказать?
— Oui.
— И сможем ли мы держаться этого «нет»?
Он открыл глаза и посмотрел на меня:
— Я так думаю, но сказать, что абсолютно уверен, было
бы слишком близко ко лжи.
Я покачала головой:
— Если Мюзетт сегодня уедет и вернется через месяц, не
станет ли у нас меньше оснований себя отстаивать?
— Она не уедет, ma petite.
— Я не это имела в виду. Я хочу спросить: если бы она
приехала через месяц, после окончания переговоров, сошло бы мне с рук то, что я
сделала сегодня? Или на нас бы обрушился гнев Совета?
— Мы бы выбрали жертву для Мюзетт или любовника для
нее, или и то, и другое, еще до ее прибытия. Все было бы устроено, и
неожиданностей не случилось бы.
— Ты сам знаешь, что у людей не слишком принято
требовать от хозяев обеспечить гостю сексуального партнера.
— Как и в большинстве линий, нисходящих от членов
Совета. Но линия Белль вся построена на сексе, и обычай требует предложить секс
любому гостю из линии Белль Морт. Предполагается, что все мы несем в себе
частицу ее суккубы.
— Это же неправда.
— Да, но никто из ее линии никогда не пожелал
разуверять других в этом заблуждении.
Я улыбнулась — могла бы и засмеяться, если бы не так устала.
— Вилли и Ханну мы можем защитить, потому что они заведуют
двумя клубами. Мы уже обговорили, что работа наших заведений не может быть
прервана визитом.
— Белль всегда четко понимала, откуда приходят деньги,
так что действительно Вилли — менеджер в «Смеющемся трупе», а Ханна — временно
в «Дане макабр», и двое слабейших из моего стада защищены.
— Дамиан — мой слуга-вампир, я — твой слуга-человек, ты
— Мастер города, Джейсон — твой pomme de sang, Натэниел — мой pomme de sang,
Мика — мой любовник и Нимир-Радж, Ричард — Ульфрик, а телохранители не могут
хранить наши тела, если будут трахаться с другими.
— Мы защитили всех, насколько смогли, ma petite.
— Подозрительно отсутствие в списке одного имени,
Жан-Клод.
— На самом деле трех, ma petite, даже четырех, если
посчитать Гретхен.
— Жан-Клод, Гретхен сумасшедшая. Ты специально
выговорил у Белль освобождение для нее, потому что она еще не пришла в себя.
Так ведь?
Гретхен когда-то пыталась меня убить, а в наказание была на
некоторое время заперта в гробу. Изоляция свела ее с ума еще сильнее.
— Oui, Гретхен во время визита Мюзетт будет у себя в
комнате, но это не защитит Менг Дье или Фауста.
— Фауст любит мужчин, а в компании Мюзетт, мне кажется,
нет ни одного гея?
— Oui, но это не всегда барьер.
— Мы в эту ночь установили закон, что никому не будет
причинен вред. Заставить кого-то заниматься сексом с отвратительным для него
партнером есть форма изнасилования и потому может считаться вредом.
Он посмотрел на меня с удивлением:
— Ma petite, ты становишься изощренной.
Я покачала головой:
— Нет, я всего лишь практична. Значит, Фауст вне
опасности, потому что он любит только мужчин, а ни один из мужчин Мюзетт мужчин
не любит. Пытка исключается — это уж точно вред.
— Менг Дье очень заинтересует Бартоломе.
— Но опять же Менг Дье не любит детей, и Бартоломе
пришлось бы ее изнасиловать, чтобы заполучить, таким образом...
— Она свободна от его авансов. — Он подумал
минуту. — Но ведь есть еще и Анхелито?
— А разве они с Мюзетт не пара? Не спят вместе?
— Когда хотят.
Я свела брови:
— Не слишком горячая пара?
— Истинная любовь Мюзетт не секс — потому они с
Валентиной так тесно связаны столь долго.
— Это не наши трудности. Если у каждого есть кто-то, с
кем можно трахаться, или если у нас нет способа найти для них партнеров помимо
изнасилования — то «все включено». Или я что-то упустила?
Он молча подумал несколько минут.
— Non, ma petite. Твоя схема достойна самой Белль, если
бы у нее было намерение охранять своих людей. — Тут он поднял на меня
глаза. — Одна проблема остается. У Мюзетт в прошлом был с Ашером секс, так
что здесь обвинение в изнасиловании не пройдет.
— Секс в прошлом не означает, что в настоящем не может
быть изнасилования, — сказала я.
Он поднял руку, возражая:
— Я знаю, что таково твое мнение, ma petite. Я даже не стану
против него возражать, но Мюзетт этот аргумент не убедит. Ашер любит и мужчин,
и женщин, у него был с ней секс, и он тогда получал удовольствие. Ты поставила
дело так, что она не может нанести ему физический вред, значит, будет только
секс, чистый трах. Это ему не повредит.
Я приподняла брови:
— Ты серьезно так считаешь?
— Нет. И Мюзетт, честно говоря, тоже так не считает.
Мюзетт знает, и Белль знает, что секс с Мюзетт после стольких лет будет для
Ашера страданием. Это нанесет ему вред, но не таким образом, который Белль
позволит нам учесть в переговорах. Для Белль Морт, если у мужчины был оргазм,
значит, он получил наслаждение. Таков ход ее мыслей.
— Она действительно не понимает разницы между любовью и
похотью?
— Non, ma petite. Tres non.
— Почему так получается, что защищать мы должны именно
Ашера? Что именно его не можем спасти?
Он покачал головой:
— Я задают себе этот вопрос очень, очень давно, ma
petite. И до сих пор еще не нашел ответа.
Я прижалась щекой к его колену:
— Самый долгий интервал, который мне удалось выдержать
между двумя кормлениями. — Я глянула на часы. — Уже почти два.
