Та же легкая улыбка.
— В вашем городе есть аниматоры, которые каждый вечер
поднимают зомби на потеху публике.
Я кивнула:
— И я — не из их числа. Они сделают все, что вы хотите,
или почти все, за сходную цену.
— Могут они поднять труп почти двухсотлетней давности?
Я покачала головой:
— Это не тот класс.
— Я слышал, что аниматор может поднять почти любой
труп, если пойдет на человеческую жертву.
Он произнес это абсолютно спокойным голосом.
Я снова покачала головой:
— Не всему верьте, что слышите, мистер Харлан.
Некоторые аниматоры действительно могут поднять труп возрастом в несколько
сотен лет с помощью человеческой жертвы. Это, конечно, убийство, а потому
незаконно.
— Слухи говорят, что вы такое делали.
— Слухи могут говорить все, что им взбредет в голову. Я
человеческих жертв не приношу.
— Значит, вы не можете поднять моего предка, —
сказал он.
— Этого я не говорила.
У него чуть шире раскрылись глаза.
— Вы можете поднять почти двухсотлетний труп без
человеческой жертвы?
Я кивнула.
— Об этом до меня тоже доходил слух, но я ему не
поверил.
— То есть вы поверили, что я приношу человеческие
жертвы, но не поверили, что я сама по себе могу поднять двухсотлетнего
мертвеца.
Он пожал плечами:
— Я привык, что люди убивают людей. Но никогда не видел
никого, кто восстал бы из мертвых.
— Это вам повезло.
Он улыбнулся, и даже глаза его чуть оттаяли.
— Так вы поднимете моего предка?
— Если вы мне назовете достаточно весомую причину.
— А вас трудно отвлечь, миз Блейк, правда?
— Уж очень я настырная, — улыбнулась я. Может
быть, я слишком много времени провожу с плохими людьми, но теперь, когда я знала,
что Лео Харлан здесь не для того, чтобы убивать меня или кого-нибудь еще в
нашем городе, у меня с ним не было проблем. Почему я ему поверила? По той же
причине, по которой не поверила сначала. Инстинкт сработал.
— Я проследил историю своей семьи в этой стране докуда
смог, но первый мой предок во всех официальных документах отсутствует. Я думаю,
он с самого начала назвался чужим или вымышленным именем. Пока я не буду знать
настоящего, я не могу проследить свои корни в Европе. А мне очень хочется это сделать.
— Поднять его, спросить его настоящее имя и истинную
причину прибытия в страну, а потом положить обратно? — спросила я.
— Именно так, — кивнул Харлан.
— Что ж, причина вполне разумная.
— Так вы это сделаете? — спросил он.
— Да, но это недешево обойдется. В этой стране я,
пожалуй, единственный аниматор, который может поднять мертвеца такой давности
без человеческой жертвы. Некоторая монополия на рынке, если вы понимаете, что я
имею в виду.
— Я в своем роде настолько же мастер в своей работе,
миз Блейк, как вы в своей. — Он попытался принять скромный вид — не
получилось. Он весь излучал самодовольство, вплоть до этих обыкновенных и
пугающих карих глаз. — Я могу заплатить, миз Блейк, за это не опасайтесь.
Я назвала возмутительную сумму. Он и глазом не моргнул, а
полез в карман пиджака.
— Не надо, — предупредила я.
— За кредитной картой, миз Блейк, ничего больше.
Он вытащил руки и раздвинул пальцы, чтобы мне было видно.
— Оформить документы и заплатить вы можете в приемной.
А меня ждут следующие посетители.
Он едва не улыбнулся.
— Да, конечно.
И встал. Я тоже встала. Руку никто из нас не протянул. Он
замялся у двери, я остановилась позади, не провожая его до выхода, как обычно
делаю. Место для маневра, сами понимаете.
— Когда вы сможете сделать эту работу?
— На этой неделе я занята плотно. Может быть, смогу
втиснуть вас в следующую среду. Может быть, в четверг.
— А что случилось с понедельником и вторником следующей
недели? — спросил он.
Я пожала плечами:
— Все заказано.
— Вы сказали — я цитирую: «Я плотно занята на этой
неделе». А потом вы сказали о следующей среде.
Я снова пожала плечами. Было время, когда я совсем не умела
врать. Я и сейчас не мастер, но уже по другим причинам. Я сама ощутила, как у
меня глаза становятся плоскими и пустыми, когда произнесла:
— Я хотела сказать, что у меня занято почти все время
на ближайшие две недели.
Он уставился на меня так, что мне захотелось поежиться.
Подавив этот порыв, я ответила на его взгляд невинно-дружелюбным взглядом.
— Ближайший вторник — ночь полнолуния, — сказал он
тихо.
Я моргнула, стараясь не показать, что он застал меня
врасплох. Это, я думаю, получилось, но язык жестов меня подвел. Руки согнулись,
плечи напряглись. Вообще-то люди замечают лишь язык лица, а не тела, но Харлан
замечал все. Вот черт!
— Ну да, полнолуние, радостные прыжки на лужайке. Так
что?
Голос у меня был настолько безразличен, насколько мне это
удалось.
Он улыбнулся своей фирменной легкой улыбкой.
— Вы не очень хорошо умеете изображать невинность, миз
Блейк.
— Это да. Но так как я ничего не изображаю, то у меня с
этим нет проблем.
— Миз Блейк, — сказал он голосом почти
уговаривающим, — не оскорбляйте мой интеллект.
Я проглотила слова: «Но это же слишком легко». Во-первых,
это никак не было легко. Во-вторых, мне очень не нравилось, куда повернули его
расспросы. Но помогать ему, добровольно выдавая информацию, я не стану. Меньше
говори — это раздражает собеседника.
— Я не оскорбляю ваш интеллект.
Он слегка нахмурился — думаю, тоже от души, как раньше чуть
улыбался. Из-под маски проглянул истинный Харлан.
— А еще слухи говорят, что вы уже несколько месяцев в
ночь полнолуния не работаете.
Он вдруг стал очень серьезен. Не зловеще-серьезен, а так,
будто я повела себя невоспитанно, забыла, скажем, застольные манеры, и он меня
поправляет.
— Может быть, я викканка. Вы же знаете, что для них
полнолуние — священный день. Точнее, ночь.
— А вы викканка, миз Блейк?
Устать от словесных игр — на это мне много времени не надо.
— Нет, мистер Харлан.
— Так почему же вы не работаете в ночь полнолуния?
