Дилемма показалась мне очень трудной.
— Не знаю.
Второй раз он спрашивать не стал, а просто как можно
бережней перекинул меня через плечо. От положения вниз головой мир снова
завертелся, и я подумала, не стошнит ли меня сейчас Джейсону на спину. Он
держал равновесие, вылезая из джинсов.
Я смотрела на его голую спину, на сползающие с ягодиц
джинсы. Тошнота прошла, и я хихикнула — чего со мной никогда не бывает.
— Классная задница.
Он поперхнулся — или засмеялся.
— Не знал, что ты замечаешь.
— Трусы, — сказала я.
— Что?
— На тебе были трусы, я их заметила.
Меня дико подмывало погладить его по ягодицам — просто
потому, что они были здесь, а я могла погладить. Будто я была пьяная или
обкурилась.
— Да, были трусы. Так что?
— Можешь надеть их обратно?
— Тебе ведь все равно, есть ли они на мне или нет?
На этот раз интонация была почти поддразнивающей.
— Не-а. — Я мотнула головой, и мир снова
завертелся. — Господи, сейчас меня вывернет.
— Перестань шевелиться, и все пройдет. Тебя бы вообще
не тошнило, если бы ты не напрягалась выбраться из их середины. Слишком большое
физическое усилие сразу после этого может вывернуть, как пьяную собаку. Ты
погрузись в ощущение, отдайся ему, а само ощущение чудесное.
Я как-то глупо себя чувствовала, обращаясь к его заднице, но
далеко не так глупо, как должна была бы.
— Какое это ощущение чудесное? — спросила я.
— Угадай.
Я опять нахмурилась.
— Не хочу гадать. — Господи, что со мной
творится? — Расскажи.
— Давай пойдем в ванну, горячая вода прочистит тебе
мозги. — Он перебросил меня снова на руки и шагнул в ванну.
— Ты голый, — сказала я.
— Ты тоже.
В этом была логика, с которой трудно спорить, хотя я как-то
чувствовала, что спорить надо.
— Ты не собираешься что-то на себя надеть?
— Трусы шелковые, и я не хочу губить их, залезая в ванну,
только потому, что ты считаешь это нужным. К тому же тебе все равно, голый я
или нет. Забыла?
За одним глазом возник намек на головную боль.
— Да, — ответила я. — Но ведь не должно быть?
То есть...
Джейсон опустился в воду вместе со мной. Это было чудесно —
тепло, ласково, радостно на коже. Он бережно посадил меня перед собой, и я
оперлась на него спиной, как на спинку кресла.
Такая теплая вода, такая теплая, а я так устала. Так хорошо
чуть-чуть поспать.
Рука Джейсона вздернула меня вверх за талию.
— Анита, нельзя спать в ванне — утонешь.
— А ты мне утонуть не дашь, — ответила я сонным
теплым голосом.
— Да, не дам.
Я нахмурилась, наполовину плавая в воде.
— Джейсон, что со мной?
— Тебя по-настоящему и как следует загипнотизировал
вампир, Анита.
— Жан-Клод не может. Его метки меня защищают. —
Казалось, мой голос доходит откуда-то очень издалека.
— Я не сказал, что это был Жан-Клод.
— Ашер, — прошептала я.
— Я с ним делился кровью когда-то, и это потрясающе.
Жан-Клод говорит, что это он еще сдерживается, потому что я не его pomme de
sang, а прокатный.
— Прокатный, — повторила я.
— И я думаю, что сегодня Ашер с тобой не сдерживался.
— Ardeur... мы его кормили... ardeur. — Слова
выходили из меня с усилием.
— Ardeur мог сделать его неосторожным, —
подтвердил Джейсон. Его руки держали меня крепко, не давая свалиться в воду.
— Неосторожным? — спросила я.
— Анита, спокойно отключайся. Когда очнешься, тогда
поговорим.
— О чем? — спросила я почти сквозь сон.
— Найдем, — ответил он, и голос его ушел в
подсвеченный канделябрами мрак. Не помню, чтобы Джейсон зажег свечи, которые у
Жан-Клода обычно вокруг ванны наготове.
Я хотела спросить: «Что найдем?», но не смогла произнести.
Меня понесло в теплую мягкую темноту, где не было ни страха, ни страдания. Так
тепло, так надежно, так любимо.
Глава 15
Меня разбудили звонки телефона. Я завернулась в простыни,
стараясь не слышать. Видит Бог, я слишком устала.
Кровать заерзала — кто-то другой потянулся к трубке. И
только когда голос Джейсона произнес «алло», тихо, будто боялся меня разбудить,
я проснулась. Откуда у меня в спальне Джейсон?
Ответ на этот вопрос я получила, как только открыла глаза. Я
не была у себя в спальне — на самом деле черт его знает, где это я была.
Кровать была двуспальная, но на ней только подушки — ни спинок, ни столбов,
нормальная современная кровать. Свет шел только от небольшой двери прямо
напротив изножья кровати. Там виднелось что-то вроде ванны или душа. Я увидела
каменные стены и поняла, что я в «Цирке проклятых». В каком-то из его
помещений.
— Она нездорова, — ответил кому-то Джейсон. И
после секундной паузы: — Она спит. Я бы не стал ее будить.
Я попыталась вспомнить, почему я здесь оказалась, но ничего
не припомнилось — голова была пуста. Я стала переворачиваться, чтобы спросить,
кто звонит, и тут сообразила, что я голая. Натянув простыню до груди, я
повернулась к Джейсону.
Он лежал на боку, спиной ко мне, простыня с него слезла до
начала ягодиц. Какого хрена делаю я в голом виде в постели с Джейсоном? Где
Жан-Клод? Ладно, наверное, у себя в гробу или в постели. Никогда я не спала с
ним в одной постели, когда он каменный и холодный. А почему я не поехала домой?
— Вряд ли она сегодня поправится настолько, чтобы
выйти.
Я попыталась сесть и обнаружила, что мир не слишком
устойчив. Или попытка сесть — не слишком удачное решение. Снова оказавшись на
спине, подтянув простыню до груди, я дважды попыталась сказать:
— Я не сплю.
Сухость во рту была неимоверная.
Джейсон повернулся ко мне. Простыня намоталась на него и
оставила голой зад. Он закрыл трубку рукой:
— Как ты себя чувствуешь?
— Как я сюда попала? Почему я здесь?
Голос был настолько хриплый, что даже не похож на мой.
— Ты что-нибудь помнишь?
Я наморщила брови, и это было больно — на шее. Подняв руку,
я нащупала большую повязку справа. Под ней, конечно, укус вампира, это я знала.
И вместе со знанием вернулась память.
