— С этим я могу разобраться.
И его зверь золотистой тенью прыгнул из него в меня. Как
будто острие метафизического ножа вонзилось в меня, потом сквозь меня в
Джейсона, и вдруг я оказалась в середине всей этой силы, боли и ярости. Зверь
питается болью и яростью. Я осталась стоять на коленях, ловя ртом воздух, не в
силах вскрикнуть.
За меня вскрикнул Джейсон, и его зверь стал уходить от него
— нет, в него, будто что-то огромное запихивали в и без того полный чемодан. Но
этим чемоданом было тело Джейсона, и чемодану было больно. Я ощущала
выворачивание костей, отщелкивание и присоединение мускулов. Черт, ну и больно
же! До меня долетела далекая мысль Ричарда, что это так больно, потому что
вынужденно. Когда сопротивляешься перемене, получается больнее.
Мех будто всосался обратно в бледную кожу, которая поднялась
сквозь него, как нечто, вмороженное в лед, вытаивает на поверхность. Джейсоново
тело снова лепилось в форму, и мех уходил в него, двигались кости и мышцы. Все
тонуло в нем, пока он снова не стал собой, лежа бледный и дрожащий в луже
жидкости. Она пропитала мои джинсы от колен вниз. Джейсон перекинулся, но не
пожрал, и теперь его вынудили перекинуться еще раз на протяжении получаса.
Может быть, если бы ему дали подкормиться, с ним было бы все в порядке, но
сейчас он лежал, дрожал, сворачиваясь в комок, стараясь удержать оставшееся
тепло и занимать поменьше места. И Джейсон, как и Калеб, понимал, что ко мне
сейчас прикасаться не стоит.
Он больше не представлял опасности для Калеба. Пока не
отдохнет, он ни для кого не будет представлять опасности. Вообще-то даже...
Я глядела на круглые ягодицы, такие гладкие, твердые,
нежные. Глядела на это голое тело, и не секс у меня был в голове. Ричард только
дал мне выбор блюд.
Я посмотрела в свое видение, на Ричарда, где он был виден
отчетливо, а все остальное в тумане.
— Я могу думать только о том, чтобы вонзить в него
зубы. Ты его сделал беспомощным, а мне нужно есть, потому что есть нужно тебе.
— Я себе найду что-нибудь поесть. Я наемся, но у тебя
не на что там охотиться, Анита. Ты же не хочешь никого из них рвать.
Я взвыла громко и долго, выпуская досаду в джип, выливая ее
изо рта, обжигая себе горло, потом сжала руки в кулаки и шарахнула по борту
машины. Металл застонал, и я заморгала, глядя, что натворила. Вмятина. Круглая
ямка размером с мой кулак. Мать твою.
Калеб тихо пискнул. Я поглядела на него и видела только
мягкую плоть живота, почти ощущала ее у себя на зубах. Нагнувшись над Калебом, я
стала обнюхивать его живот. Не помню, когда я подобралась так близко.
— Анита! — позвал меня Ричард.
Я подняла глаза, и он действительно был передо мной. Он
отпихнул руку Джемиля и привалился к борту ванны. Потом пробежал руками по
груди, трогая пальцами соски, потом рука пошла ниже, и Ричард поднялся из воды.
Она стекала по нему серебристыми струями, все ниже, ниже. По животу, по полоске
волос, рука спустилась еще, взяла его, стала с ним играть. Он рос у меня на
глазах, и голод сменился, будто его переключили. Но как только голод
превратился в желание, запылал ardeur. Он восстал из середины моего существа
как огонь, ширясь, ширясь, и рука Ричарда, тело Ричарда раздували жар, ревущей
пеленой заставляли его накрывать мое тело.
Но Жан-Клода здесь не было, чтобы нам помочь, а Ричард
сегодня не мог поставить щит. Ardeur пробежал по метафизическому шнуру и ударил
в Ричарда как грузовик на полной скорости. У него выгнулась спина, рука
конвульсивно сжалась, и сам он рухнул на край ванны, оставив ноги в воде.
Я смотрела в огромные карие глаза, в лицо, опустевшее без
обрамлявшей его гривы, и видела, как ужас борется с желанием. Наверное, раньше
он не испытывал ardeur в полной его силе. Его ошеломило, смяло, лишило дыхания,
но ненадолго. Я знала, что ненадолго.
И я сказала ему то, что он сказал мне:
— Ты можешь обратить ardeur в голод, но на ком-то или
на чем-то нам сейчас надо кормиться. Для чего-нибудь другого слишком поздно.
И даже его голос у меня в голове прозвучал сдавленно:
— Мне и лучше, и хуже. Кажется, я могу теперь
охотиться. Раньше я не мог двигаться.
— У всякой вещи есть хорошая и плохая сторона, Ричард.
Я злилась на него — сдержанной горячей злобой, и она
помогала мне брести по воде, которой был ardeur, по воде, которая хотела
поглотить меня, утопить в желании. Но я лелеяла злость и шла по воде вперед изо
всех сил.
Я почувствовала, как сменился его голод, как подвело у него
живот желанием мяса и крови, желанием драть добычу, и только далеко-далеко
осталось желание сексуальное.
— Я пойду на охоту, и все будет в порядке, надеюсь.
— Это мне не очень поможет, Ричард, — ответила я,
и злость даже прошла по нашей метафизической связи, как по проводу.
— Прости, Анита, я не понимал. Я не хотел.
Я знала в этот миг, что могу превратить его голод обратно в
ardeur. Как он заставил Джейсона сменить форму, так и я могла заставить его
голод принять форму по моему выбору. Знала, что могу плеснуть ему на кожу
магией и заставить кормиться так, как придется кормиться мне. Но я не стала. Он
сделал это по неведению, и я не могла ответить тем же намеренно.
— Иди охоться, Ричард.
— Анита... я не хотел...
— Ты никогда не хочешь, Ричард, само выходит. Теперь
убирайся из моей головы, пока я не сказала такого, о чем мы потом оба пожалеем.
Он потянулся прочь, но разрыва не было. Обычно, когда у него
щит становится на место, то будто захлопываются подогнанные металлические
двери. Сегодня мы будто цеплялись друг за друга, как ватные, как оплавленные
леденцы, которые, даже если их растащить, остаются одним целым. Я хотела
подтащить его к себе, вплавиться в его тепло, пока мы не станем единой липкой
массой, и сегодня Ричард не мог бы мне помешать. Не смог бы не допустить меня к
себе.
Проснулся Жан-Клод. Я ощутила, как распахнулись его глаза,
как он сделал первый жадный вдох, наполнился жизнью. Очнулся.
— Он проснулся! — Джейсон глядел на меня синими
глазами.
— Знаю, — кивнула я.
Натэниел заговорил так, будто понял из нашего разговора куда
больше, чем следовало.
— Мы уже почти у «Цирка», Анита.
— Сколько нам еще ехать?
— Минут пять или меньше.
— Сделай, чтобы было меньше.
Джип рванулся вперед, набирая скорость. Я вползла на заднее
сиденье и крепко пристегнулась ремнем. Не на случай аварии, а чтобы не
распустить себя, пока мы не приедем в «Цирк» — и к Жан-Клоду.
Глава 31
Ardeur овладевал мной, и я билась с ним. Я билась с ним в
машине по дороге в «Цирк». Билась с ним, когда бежала от стоянки и колотила во
входную дверь. Пролетела мимо удивленного Бобби Ли, кое-как сумев сказать:
