— Анита... — сказал он тихо.
Я протянула поднятую ладонь, потому что, если сейчас меня
кто-нибудь пожалеет, я рассыплюсь на части. А этого я не могла себе позволить.
Раз поднялся Ашер, то и Мюзетт, наверное, тоже. В обычном состоянии такая мысль
дала бы мне возможность проверить, нет ли поблизости вампира. Сегодня она была
пустой. И я была пустой. Такое состояние Марианна, моя учительница в
парапсихических делах, называет головной слепотой. Иногда это бывает от
потрясения — физического, эмоционального или еще какого-нибудь. И я ни хрена не
буду стоить во всем метафизическом, пока это состояние не пройдет. Если
пройдет. Сейчас ощущение было такое, будто вот сейчас мир разверзнется у меня
под ногами и поглотит меня большой черной дырой, которая пожирает мое сердце.
— В чем дело, Натэниел?
Я едва могла шепнуть. Прокашлялась, чтобы повторить, но он
услышал и так.
— Те двое, что ехали за нами в синем джипе, сидят в
своей машине и наблюдают за служебной стоянкой. У них другая машина, но они те
же самые.
Я кивнула, и черная дыра у моих ног начала закрываться. Еще
было больно, еще голова была слепой, но все это не важно. Пулям плевать,
насколько ты одарен парапсихически. Им на все плевать. Они тебе не будут
устраивать сцены насчет твоих правил в личной жизни. Конечно, то же относится и
к собакам, но после стрельбы мне не надо убирать за собой веником и совочком.
Иногда нужен пластиковый мешок для тела, но обычно это уже не моя забота.
Я почувствовала себя лучше. Увереннее, ровнее. Вот эта
работа для меня.
— Найди Бобби Ли. И пусть возьмет лучших людей, что у
него есть, для автомобильной коробки.
— Автомобильной коробки?
— Мы их возьмем в коробочку и узнаем, что им от нас
надо.
— А если они не захотят говорить? — спросил он.
Я посмотрела на него, надевая кобуру и расстегивая ремень,
чтобы ее передвинуть. И ничего не ответила, пока не переместила пистолет ровно
туда, куда хотела. Мне приходится носить рукоятку чуть ниже, чем я бы хотела
для скорости, но если натыкаешься краем пистолета на собственную грудь, это
замедляет движение еще больше. Так что приходится чуть ниже. Легенды гласят,
что амазонки отрубали себе грудь, чтобы лучше стрелять из лука. Я не верю. Я
думаю, это еще один пример мужских предрассудков — что женщина не может быть
великим воином, если не отрежет от себя свою женскую суть — символически или
еще как. Мы можем быть воинами, только надо снаряжение закреплять чуток
по-другому.
Натэниел посмотрел на меня очень серьезно:
— А я не взял пистолета.
— Вот это отлично, потому что тебя там не будет.
— Анита...
— Нет, Натэниел. Я тебя научила обращаться с оружием,
чтобы ты не прострелил себе ногу и в крайнем случае мог себя защитить. Сейчас
не крайний случай. Я хочу, чтобы ты остался внутри и не лез под выстрелы.
Что-то мелькнуло на его лице, что-то похожее на упрямство. И
тут же исчезло, но упрямство — это такая вещь, которой я на лице Натэниела не
видела никогда. Я хотела, чтобы он был более самостоятельным, но не более
упрямым. Единственный человек в моей жизни, который всегда делает, что я прошу
и когда прошу. В эту минуту для меня это было ценно.
Я его обняла, и, наверное, для нас обоих это было
неожиданно. Я шепнула ему в ухо, в сладкий ванильный запах щеки:
— Пожалуйста, сделай как я прошу.
Он на миг затих, потом обвил меня руками и шепнул в ответ:
— Сделаю.
Я отодвинулась, медленно, глядя ему в лицо, желая спросить,
считает ли и он мои «правила» бременем, лишила ли я и его жизнь наслаждения? Я
не спросила, потому что, честно говоря, не хотела знать. Не то чтобы мне
изменила храбрость — скорее меня одолела трусость. Свою дозу горькой правды я
на этот день уже получила.
Я поцеловала его в щеку и пошла искать Бобби Ли. Вот ему я
доверяла быть на линии огня. Но не только в этом дело: с Бобби Ли я не сплю. Я
его не люблю. А любовь иногда делает тебя эгоистичным. Иногда глупым. А иногда
напоминает, за что ты любишь пистолеты.
Глава 34
Я в бинокль рассматривала машину, припаркованную на дальнем
углу стоянки для сотрудников «Цирка проклятых». Натэниел был прав: это были те
же двое, но сейчас они сидели в большой золотистой «импале» шестидесятых
примерно годов. Большая старая машина, но в хорошем состоянии. И еще она очень
отличалась от новенького синего джипа, на котором они ездили днем. Сейчас за
рулем сидел блондин. В бинокль я могла только сказать, что он моложе сорока и
старше двадцати пяти. Чисто выбрит, одет в черную водолазку, на носу очки в
металлической оправе. Глаза светлые — серые или серовато-голубые.
Темноволосый надел кепочку с козырьком и сменил солнечные
очки на пару чуть побольше. Лицо тонкое, тоже чисто выбритое, с приличной
бородавкой в углу рта. Скорее даже родинкой.
Я смотрела и гадала, отчего они хотя бы не читают газету, не
пьют кофе, ничем вообще не занимаются.
Они сделали все, что должны были сделать, согласно Кейси
Крайм Стопперз 101. Они сменили машину. Они слегка изменили внешность. И все
это вполне помогло бы, если бы они не сидели рядом с «Цирком проклятых», ничего
не делая. Как бы ты хорошо ни замаскировался, мало кто будет сидеть в машине
ранним утром, ничего не делая. Тем более что парковка для сотрудников в это
время почти пустая. После наступления темноты они могли бы здесь припарковаться
и не быть замеченными так быстро, но в такое время здесь не скрыться.
Бобби Ли объяснил мне все советы из Кейси Крайм Стоппера и
еще кое-что.
— Если бы они не сменили машину и если бы никак не
попытались изменить внешность, это значило бы, что им плевать, засекла ты их
или нет. Или что они хотят быть замеченными. Но они достаточно многое изменили,
так что я думаю, они в самом деле за тобой следят.
Я отдала ему бинокль.
— И зачем они за мной следят?
— Обычно, когда за тобой начинают следить, ты знаешь
зачем.
— Я думала, они могут оказаться ренфилдами, работающими
на Мюзетт и компанию, но вряд ли ренфилды стали бы так менять внешность. Обычно
они не самые умные люди в этом мире.
Бобби Ли усмехнулся:
— Как это выходит, что у тебя среди кровососов столько
друзей, а ты все равно так презрительно к ним относишься?
Я пожала плечами — совсем не грациозно. Этого я никогда не
умела.
— Просто везение такое.
Улыбка на лице Бобби Ли осталась, но глаза стали серьезными.
— И что будем делать с этими двумя?
На миг я подумала, что он имеет в виду Ашера и Жан-Клода,
потом сообразила, что он про этих двух йэху в «импале». И сам факт, что я на
секунду восприняла его иначе, свидетельствует, насколько я была рассеянной.
Такая рассеянность в перестрелке приводит к гибели.
