— Извините, что пришлось так долго заставлять вас
ждать. Очень выдался напряженный день. — Она жестом пригласила меня сесть.
— Понимаю. — Я села.
Она улыбалась, но теперь ее глаза не соответствовали улыбке,
будто она мне не поверила.
— Я буду вести это дело, так что я хотела бы кое-что
прояснить. — Она положила на стол принесенную папку, раскрыла и
перелистнула, будто сверяясь с какими-то записями. — Вы не знаете, кто
были эти двое, которые вас преследовали. Это так?
— Это так, я их не знаю.
Она посмотрела на меня в упор своими темно-серыми глазами.
— И тем не менее вы сочли случай настолько экстренным,
что назначили своими помощниками... — она сверилась с записями, —
десять гражданских лиц, чтобы задержать этих людей.
Я пожала плечами и посмотрела на нее приветливо:
— Я не люблю, когда меня преследуют незнакомые люди.
— Вы сказали сотрудникам полиции, прибывшим на место,
что подозреваете этих людей в незаконном ношении оружия. И это было до того,
как обыскали их машину и их самих. Откуда вы узнали, что у них оружие... —
она запнулась... — маршал Блейк?
— Я думаю, животный инстинкт.
Теплые серые глаза вдруг стали холоднее зимнего неба.
— Кончайте вешать мне лапшу и расскажите, что вам
известно.
Я сделала большие глаза:
— Все, что мне известно, я уже рассказала вашим
коллегам, детектив О'Брайен.
Она посмотрела на меня с уничтожающим презрением, от
которого мне полагалось тут же завянуть и все выложить. Беда только в том, что
мне нечего было выкладывать. Я ни хрена не знача. И я попыталась ответить
честно.
— Детектив О'Брайен, я вам клянусь, что я заметила этот
хвост только сегодня на хайвее. Потом я увидела тех же двоих, когда была в
другой машине. Пока я не увидела их второй раз, я хотела думать, что страдаю
манией преследования. Но когда я убедилась, что они меня преследуют, я решила
это прекратить, и я хотела узнать, зачем они вообще за мной следят. — Я
пожала плечами. — И это чистая правда. Мне бы хотелось знать что-нибудь,
чтобы скрыть от вас, но я здесь так же блуждаю в темноте, как и вы.
Она захлопнула папку и стукнула ею по столу, будто хотела
утрясти в ней бумаги, но жест этот казался отработанным — или сердитым.
— Не надо мне делать большие карие глаза, миз Блейк. На
меня это не действует.
Большие карие глаза? Это про меня?
— Вы меня обвиняете в попытках использовать на вас
женские чары, детектив О'Брайен?
Она чуть не улыбнулась, но подавила это желание.
— Не совсем так. Но я видала таких женщин, как вы:
такая миниатюрная, такая милая, и достаточно сделать такое невинное лицо, как
мужчины наперегонки спешат вам поверить.
Я посмотрела на нее внимательно — не шутит ли она но нет,
она была серьезной.
— Не знаю, что за топор у вас в руке, но найдите другой
лоб, куда его всадить. Я говорю правду и только правду. С моей помощью на улице
задержаны двое мужчин с оружием, заряженным бронебойными патронами —
коп-киллерами. И я что-то не вижу, чтобы вы рассыпались в благодарностях.
Она посмотрела на меня совершенно холодным взглядом:
— Вы вольны уйти в любой момент, миз Блейк.
Я встала, улыбнулась ей сверху вниз, и я знала, что глаза у
меня были такие же холодные и недружелюбные, как у нее.
— Огромное вам спасибо, миз О'Брайен. — Слово
«миз» я отлично выделила голосом.
— Я детектив О'Брайен, — сказала она.
— Тогда я для вас маршал Блейк, детектив О'Брайен.
— Я свое право называться детективом заработала, Блейк.
Мне его не поднесли на блюдечке за вспомогательные услуги. Может, у вас и есть
табличка, но копом она вас не делает.
Ну и ну. Ревнует, бродяга. Я медленно вдохнула и выдохнула.
Клюнуть на подначку и затеять ссору ни к чему не приведет. И я этого делать не
стала. Очко в мою пользу.
— Пусть я не коп вашей масти, но я должным образом
назначенный федеральный маршал.
— Вы можете вмешиваться в любое дело, где замешаны
противоестественные создания. Так вот в этом деле их нет. — Она смотрела
на меня со спокойным лицом, но признаки злости все-таки определялись. —
Так что всего вам хорошего.
Я моргнула и посчитала про себя до десяти — медленно.
Широким шагом вошел другой детектив. У этого были коротко
стриженные белокурые волосы, веснушки и улыбка до ушей. Будь он чуть более
новеньким детективом, он бы поскрипывал на ходу.
— Джеймс говорит, что мы будто поймали международных
шпионов, это правда?
По лицу О'Брайен пробежала гримаса страдания. Почти слышна
была ее мысль: «Вот блин!»
Я улыбнулась вошедшему:
— Интерпол дал на них сведения?
Он с энтузиазмом закивал.
— Этот немец разыскивается по всему миру за шпионаж, по
подозрению в терроризме...
О'Брайен не дала ему договорить.
— Выйдите, детектив Вебстер! Выйдите к трепанной
матери!
Он несколько увял:
— Я что-то не то сказал? Я ведь думал, раз маршал их
привела, то ей...
— Выйдите немедленно, и чтобы я вас не видела, —
произнесла О'Брайен, и рычащие предупреждающие интонации в ее голосе сделали бы
честь любому вервольфу.
Детектив Вебстер вышел, не сказав больше ни слова. Вид у
него был встревоженный, и не зря. Я бы поручилась, что детектив О'Брайен зло
будет помнить до гробовой доски и с каждого спросит без скидки.
Она глядела на меня, но злость в ее глазах относилась не
только ко мне. Может быть, она накопилась за многие годы работы единственной
женщиной среди мужиков, может, сама работа сделала ее желчной, а может, она с
детства мрачная. Не знаю, и плевать мне, честно говоря.
— В наши дни поимка международного террориста может
сделать человеку карьеру, — сказала я с разговорной интонацией, не глядя
на нее.
От ненависти, мелькнувшей в ее глазах, мне захотелось
съежиться.
— И вы это отлично знаете.
Я покачала головой:
— О'Брайен, я не делаю карьеру в полиции. И даже в ФБР
не делаю. Я — ликвидатор вампиров, и я помогаю расследовать дела, где
фигурируют монстры. Табличка у меня на груди — дело настолько новое и
беспрецедентное, что до сих пор ведутся споры, будет ли нам придан ранг
федеральных маршалов и можно ли нас вообще продвигать по служебной лестнице. Я
— не угроза вашему росту. Заслуга их поимки нисколько не помогла бы моей
карьере. Так что берите ее себе.
