Габриель, и Белла ни секунды не сомневалась в этом, жаждал получить ответы на некоторые вопросы. Как, наверное, и ее родной отец, когда закончит осмотр пациента.
— Полагаю, сейчас не время обсуждать проблему, Габриель….
— Это следовало сделать в тот момент, как только ты поняла, что беременна! Ты не имела права скрывать от меня правду о существовании ребенка! — Он яростно стиснул зубы.
Белла покачала головой:
— Ты потерял право знать о существовании Тоби, после того как, переспав со мной, исчез и даже ни разу не позвонил! Ты просто-напросто использовал меня, чтобы забыть бывшую подружку, сбежавшую от тебя к Пауло Дескари!
Габриель стал мрачнее тучи.
— Я…
— А не могли бы вы отложить ваш разговор… — перебил его Генри Скотт, появившись в дверях комнаты, в которой лежал на диване больной. — Ваш отец перенес тяжелый шок, но не сердечный приступ, мистер Данти. Но, по-моему, следует отправить его в больницу для полного обследования.
Белле без слов стало ясно: отец знает, что связывает Тоби и двоих мужчин из рода Данти.
Интересно, что отец думает о ней?
И что он думает по поводу отцовства Габриеля Данти?
— Я бы хотел увидеть сына.
Габриель приехал из больницы, куда отвез отца.
Белла ни секунды не сомневалась в том, что Габриель вернется в отель сразу, как только получит сведения о состоянии отца…
Тоби давно уже спал, однако сама Белла даже не пыталась уснуть. Она переоделась в джинсы и черную майку и приготовилась ждать.
Было два часа ночи, когда раздался стук в дверь.
Вид Габриеля не предвещал ничего хорошего. Мрачный, осунувшийся, он грозно навис над Беллой. В его взгляде читались укор и ярость.
— Тоби спит, — тихо проговорила она.
Габриель с такой силой стиснул зубы, что кривая линия шрама на щеке стала более заметной.
— Тем не менее я хочу его видеть.
— Что с твоим отцом?
— Анализы и тесты подтвердили верность диагноза твоего отца — эмоциональный шок. Сердечного приступа на этот раз не было. Утром его, скорее всего, выпишут. Изабелла…
— А мой отец? Он вернулся в отель вместе с тобой? — Вечером у Беллы состоялся тяжелый разговор с матерью, и она не была уверена, что выдержит еще один с отцом.
Габриель кивнул:
— Он просил передать, что поговорит с тобой утром.
Белла широко распахнула глаза.
— Он знал, что ты придешь сюда? — спросила Белла. Ответ ей был известен заранее: отец не только предполагал, что Габриель придет к ней, но даже подсказал ему, в каком номере она остановилась.
— Ему не надо было объяснять, что перед отъездом я захочу увидеть своего сына, — заявил он.
Последние слова Габриеля поразили Беллу до глубины души. Тоби только ее сын, не Габриеля!
Она покачала головой и медленно произнесла:
— Мне кажется, это плохая идея…
Пренебрежительный смех Габриеля заставил ее умолкнуть на полуслове.
— Мне плевать на твое мнение, твои желания! Твои соображения ничто для меня с того момента, как я осознал, что ты целых четыре года скрывала от меня факт существования ребенка! — Он даже не пытался скрыть своего негодования и презрения. — Где он, Изабелла?! — рявкнул он и, проследив за ее встревоженным взглядом, ринулся в соседнюю комнату.
— Куда ты?
Габриель осторожно открыл дверь. На первой кровати он разглядел спящего Лайама, вторую кровать занимал маленький ребенок.
У Габриеля остановилось дыхание, когда он увидел своего крошечного сына. Тоби. Тобиас. Господи, какой же он красивый, восхитился Габриель. Само совершенство! В нем идеально соединились черты обоих родителей.
Малыш! Сын! Этот чудесный ребенок — его родная плоть и кровь!
Белла застыла, беспомощно прижав пальцы к губам. Что ей оставалось делать?
А Габриель опустился на колени возле кровати сына, медленно протянул руку и тихо погладил мальчика по тугой щечке, так ласково, что тот даже не пошевелился.
Белла взглянула на Габриеля, и сердце стеснилось у нее в груди: такой любовью осветилось вдруг его суровое лицо! Его глаза восторженно горели, когда он с обожанием разглядывал ребенка.
Четыре года Тоби всецело принадлежал ей и ее родным, подумала Белла. Но эти времена прошли…
— Мне надо выпить, — решительно заявил Габриель, входя в гостиную, где его поджидала Белла.
Не дожидаясь ее ответа, он подошел к мини-бару, достал бутылочку виски и вылил содержимое в стакан.
— Итак, Изабелла, — произнес он, выпив залпом виски. — Как нам решить проблему?
— Какую проблему? — приняв воинственную позу, переспросила она.
Губы Габриеля сжались в тонкую линию.
— Проблема в том, что Тоби имеет право знать обоих родителей!
У Беллы перехватило горло, но она мужественно продолжила разговор:
— Как я уже тебе объяснила…
— Ты лишила меня права знать о рождении ребенка. Ты, видите ли, решила, что я переспал с тобой из чувства ревности и мести, желая забыть бывшую подружку и досадить ей, — припомнил он предъявленные ему Беллой обвинения. — Ничего подобного я не испытывал той ночью, Изабелла, — добавил он. — Ни о чем подобном не думал в день аварии.
— Ты сам упомянул об этом, — с трудом выговорила Белла, облизывая пересохшие губы.
— Трудно забыть о бредовых заявлениях Джанни, — огрызнулся Габриель. — Официальное расследование доказало мою невиновность. Но, быть может, тебе хочется верить в то, что я намеренно подстроил катастрофу, в которой погибли два человека? Это злые домыслы истеричной женщины, которая воспользовалась тем, что я не мог сразу опровергнуть обвинения, поскольку несколько дней находился без сознания.
Белла вздохнула. Причина, по которой она не стала разыскивать его после аварии, не была связана с ложными обвинениями какой-то там Джанин.
Ну как могла она появиться у него в больнице? Кем она ему приходилась?
Если бы он действительно хотел ее видеть, вынесла свой вердикт Белла, обязательно связался бы с нею, как обещал.
Новость о беременности перевернула всю ее жизнь. Отныне все мысли ее были заняты только ребенком, и, принимая какие-либо решения, она руководствовалась в первую очередь интересами малыша и лишь потом собственными. Габриель ни разу не позвонил и тем самым подтвердил догадку Беллы: он не хотел иметь ничего общего с ней… или с ними. И в его власти было отнять у нее малыша, если бы он того захотел. А этого она не могла допустить. Но теперь было поздно что-либо объяснять…
Габриель пристально следил за выражением лица Беллы. Он видел, что ее переполняют эмоции, но правильно истолковать их не мог.
