– Ну и что! Это было давно. Я участвовал с ним всего в
одной операции, да и то десять лет назад.
– Это вас не удивляет? – в упор спросил генерал.
– Нет, – покачал головой гость, – я привык
ничему не удивляться.
– Почему? – поинтересовался его собеседник. –
У вас были основания его подозревать? Его кличка была, кажется, Оса.
– Конечно, нет. Просто в этих грязных играх всегда
бывает масса двойников с обеих сторон. А что, он дал показания против меня?
– Нет, не в этом дело. Хотя это несколько усложняет
ситуацию.
Дронго молчал, понимая, что ему предстоит очередная
командировка.
– Пришел запрос, – словно читая его мысли, сказал
генерал. – Специальный комитет ООН приглашает одного из наших экспертов в
Вену, на очередное заседание комиссии советников ООН по контролю за
распространением наркотиков. Насколько нам стало известно, вам предложат
посетить приграничные районы Пакистана и Индии.
– Меня всегда поражает, что КГБ и ЦРУ могут иметь своих
людей даже среди советников ООН, – мрачно пошутил гость.
Но генерал не любил шуток. И не понимал их.
– Во время посещения вы будете выполнять свои
конкретные задачи. Но было бы неплохо, если бы вы могли уточнить и некоторые
моменты, интересующие нашу разведку. Особенно состояние нашей агентуры в Дели и
Исламабаде. Вам это сделать легче, у вас будет официальное прикрытие эксперта
ООН.
– Хорошо, но почему этим интересуется
контрразведка? – не понял гость. – Простите, может, я не имею права
спрашивать, но при чем тут и другое ведомство?
Генерал взглянул на своего коллегу, сидевшего рядом. Тот,
пожав плечами, промолчал.
– Это наше общее задание, – чуть устало ответил
генерал. – Этот вопрос интересует оба наших ведомства.
– Я могу узнать – почему?
– Вы знали генерала Полякова, резидента ГРУ в Дели?
[3]
– чуть поколебавшись, спросил полковник Родионов.
– Да, конечно. Я слышал о нем. Он был начальником
какого-то факультета.
– Он работал на английскую разведку, – сухо
объявил генерал. – Еще будут вопросы?
– Это я уже знаю, но, признаюсь, никак не ожидал.
Генерал Поляков был начальником факультета, где готовили
кадры разведчиков, в том числе и для военной разведки.
– В последнее время у нас слишком много потерь, –
терпеливо объяснил Родионов, – и много провалов. Мы хотим проверить нашу
линию, так как считаем, что среди наших сотрудников могут оказаться двойные
агенты.
– Можно один вопрос?
– Один можно, – согласился генерал.
– Как вы на меня вышли? Насколько я знаю, моего личного
дела нигде нет. Из оставшихся сотрудников никто не поддерживал со мной линию
контакта. Я был практически недосягаем.
– Евгений Максимович Примаков был у генерала Шебаршина,
и тот согласился помочь разыскать вас. Через него мы и вышли на вас, Дронго.
Шебаршин считал, что такие агенты, как вы, составляют исключительную ценность и
вас нельзя долго держать в резерве. Это не комплимент, – сухо сказал
генерал. – Я просто повторяю его слова.
– Понятно, – ответил он, вздохнув. Значит,
Шебаршин сдал его самому Примакову. Это как-то утешало. Теперь у него будет
новое ведомство. Или два хозяина одновременно. Значит, он снова будет работать.
Хотя бы на месяц, на два он забросит свой всегда полный стол, заваленный
рукописями, и отправится выполнять Дело, Дело, ради которого он дал согласие на
эту проклятую жизнь десять лет назад. Дело, ради которого он трижды был ранен,
и последний раз очень тяжело. Дело, которое составляет смысл его жизни.
Он встал.
– Подробности завтра вам расскажет полковник
Родионов, – быстро сказал генерал, протягивая руку.
Гость протянул свою. «Дронго снова в игре», – подумал
он.
Выходя, он еще раз посмотрел на свой орден. Коробочка
осталась лежать на столе.
Через три часа после разговора он уже был на подмосковной
даче, где получал необходимые документы. Весь его гардероб для зарубежных
вояжей был подготовлен в Москве, и он мог пользоваться им исключительно во
время своей командировки. Для скромного литературного «клерка» фирменные
костюмы и импортные туфли были непозволительной роскошью. Для эксперта его
класса при работе за рубежом – необходимостью. Ему выдавали неплохие
командировочные, да и в ООН платили как специалисту. Но абсолютно все, вплоть
до спичечных коробков, которые он привозил, он обязан будет оставить в Москве.
Никто не должен догадываться о его настоящей работе. Он был не просто
сотрудником ООН. Дронго был профессионалом. Секретные организации многих стран
мира заплатили бы за любую информацию о нем, о его деятельности огромные
деньги. Таких, как он, было всего лишь несколько человек – аналитиков высшего
класса, профессионально работавших агентов, подготовленных к нештатным
ситуациям.
На следующий день он выезжал в Польшу скорым поездом Москва
– Варшава. В купе рядом с ним оказался словоохотливый поляк, неплохо говоривший
по-русски, и он почти всю ночь был вынужден слушать своего собеседника. По
строгим законам конспирации он не мог даже взять два билета, чтобы выспаться в
купе, дабы не привлекать к себе внимания. Это тоже входило в правила
профессионалов, которые он неукоснительно соблюдал.
Глава 3
Они сидели на небольшом балкончике на втором этаже,
выходящем на тихую краковскую улочку.
– Как твои дела, Мигель? – Адам назвал его старым
именем, под которым Дронго работал его заместителем семь лет назад.
– Ничего. – Он помнил, что тогда Адама звали
«Шарль Дюпре», но он не мог и не хотел так называть своего бывшего шефа.
Слишком тягостное воспоминание могло остаться у Купцевича после той операции.
Из их группы тогда уцелели только они двое. В автомобиль, где сидели Адам
Купцевич и еще один сотрудник ООН, была подложена бомба. Купцевич лишился обеих
ног, а ООН потерял своего специалиста. Дронго помнил, что этим специалистом
была Элен Дейли, любимая женщина Адама Купцевича. Его единственная и последняя
любовь. Купцевич так и не женился после возвращения в Польшу. Спасли его тогда
чудом, но ампутировали обе ноги. Дронго сделал все, что мог. Он нашел убийцу
профессионального наемника Алана Дершовица – и убил его. Более он ничего не мог
сделать тогда.
– Я слышал, ты был тяжело ранен? – спросил Адам.
– Да, в Нью-Йорке, три года назад.
– Как себя чувствуешь сейчас?
– Наверное, хорошо, если посылают на задание, –
улыбнулся Дронго.
– Да, конечно, – согласился Купцевич, – а я
вот сижу здесь уже столько лет без дела.
