После приезда в Москву он снова попал на подмосковную дачу.
Там отбирали все – документы, костюмы, багаж, даже нижнее белье. Переодетый в
свою одежду, он был привезен на Лубянку и вынужден был уже двадцать минут
слушать рассуждения генерала о выполненном задании и долге перед Родиной.
– Мы предполагали, что американцы вынуждены будут
следить за вами после наших столь явных шагов в Польше. Вы смогли форсировать
операцию. – Генерал ходил по комнате, а он сидел рядом с Родионовым, не
реагируя на эти рассуждения,
Генерал говорил очень долго, словно желая передать часть
своей энергии, накопленной в кабинетах Москвы, Дронго. Наконец он закончил.
– Вы будете отмечены правительственной наградой, –
пообещал генерал.
– Чем? – На этот раз он не смог удержаться.
– Правительственной наградой, – терпеливо повторил
генерал.
Родионов, понявший, в чем дело, нервно кашлянул.
– Это за то, что меня подставили? – спросил
Дронго.
Генерал покраснел, но не ответил. У него хватило ума
промолчать.
– Или за жизнь троих людей? – Он встал. – Я
могу идти?
– Вы ничего не хотите сказать? – удивился генерал.
– Полковник Родионов расскажет вам все более подробно.
Я больше в ваши игры не играю.
– Вы не можете так просто уйти, Дронго. Вы же
профессионал.
– Именно поэтому и ухожу. – Он дошел до дверей,
взяв свой плащ, остановился и повернулся к генералу. – Одна просьба: если
примете решение о моей ликвидации, сделайте это быстро. Я никуда не уйду.
– Вы с ума сошли? – нервно спросил генерал.
– До свидания.
Он вышел из кабинета, миновал приемную, прошел длинными
коридорами и спустился вниз к дежурному. Отдал пропуск на выход. Дежурный,
прочитав бумагу, смутился.
– Здесь написано, что вы выйдете через два часа.
– Я решил выйти раньше. И кажется, навсегда, –
добавил он, когда дежурный аккуратно положил пропуск в обычную канцелярскую
папку.
Он вышел на улицу. Моросил обычный осенний дождь. Дронго
поднял воротник плаща и, не оглядываясь, пошел по улице.
Он даже не хотел думать, когда прозвучат выстрелы.
Через два месяца распался СССР.
