– Ты прав. Только не совсем, – сказал Карах. – Еще
здесь пахнет кем-то… или чем-то… Его здесь нет, но остались следы. И я их
боюсь.
– Кто боится следов? – фыркнул джинн. – Только
такие крохи… Ну да, смердит какой-то нечистью, но ее здесь нет. Не описайся,
крохотуля.
– А кто тебя не выбросил в подвал? – обиделся
Карах. – Не подари я тебя хозяину, скучал бы еще сто лет…
– Тихо вы, оба, – сказал Сварог. – Вон, живая душа
нарисовалась.
На крыльцо вышел почтенный дворецкий в светло-коричневой с
желтым, в тон зданию, ливрее, украшенной золотым галуном и гербами герцогини.
По вышколенности и невозмутимости он не уступал Макреду – смотрел на визитеров
так, словно сюда что ни день заявлялись всадники в доспехах, домовые и
хелльстадские псы, так часто, что успели примелькаться и надоесть. Акбар рыкнул
на него, с надеждой покосившись на Сварога. Сварог погрозил ему кулаком.
Дворецкий и бровью не повел:
– Как прикажете доложить, господа?
– Барон Готар и граф Грелор. Прибыли из Пограничья.
– У вас дело к высокой герцогине?
– Передайте ей, что мы прибыли от Гарпага.
– О, в таком случае я проведу вас без доклада. Можно ли
попросить вас оставить собаку снаружи?
– Боюсь, он не послушается, – сказал Сварог. –
Молод еще, ни сладу, ни удержу…
– В таком случае прошу вас пройти, ваша светлость. О лошадях
не беспокойтесь, за ними присмотрят. Надеюсь, и собака, и зверюшка у вас на
плече будут вести себя в доме пристойно? Не хотелось бы применять к ним… меры
убеждения.
– Они хорошо воспитаны, – сказал Сварог. Он боялся, что
оскорбившийся Карах и тут ввяжется в спор, демонстрируя умение владеть
членораздельной речью и разумность, но домовой благоразумно помалкивал.
Внутри обнаружилось то же несоответствие, что в парке:
изящная мебель, подобранные в тон драпировки, золото и хрусталь и тут же статуи
монстров, только поменьше тех, что в аллеях. Акбар настороженно сопровождал
Сварога шаг в шаг, напрягшись, чуть ощетинившись. Они шли за бесшумно ступавшим
дворецким, не встретив ни единой живой души, пушистые ковры гасили все звуки, и
они сами себе казались призраками.
Дворецкий подвел их к высокой двустворчатой двери. По обе ее
стороны стояли какие-то странные воины – не шевелились, словно бы и не дышали,
и лица у них были совершенно серые, как мышиная шерсть. Сварог догадался, кто
это, и ему стало не по себе.
Дворецкий коснулся створок, и они бесшумно распахнулись.
Встав у левой, спиной к ней, он торжественно возгласил:
– Ее высочество великая герцогиня харланская!
Открылся огромный зал, совершенно не гармонировавший с
анфиладой великолепных покоев, по которым они только что прошли.
Противоположная двери стена закрыта гигантской черной портьерой, на ее фоне
особенно ярко сверкают золотой трон и золотая статуя козла с отвратительной
мордой – он поднял левую переднюю ногу, словно сделавший стойку сеттер, голова
угрожающе наклонена вперед. Боковые стены – алые. Потолок и пол – черные,
покрытые мириадами золотых каббалистических знаков. Окон только два, узких,
высоких, с крохотными фиолетовыми и зелеными стеклами в массивных, затейливых
свинцовых переплетах, но в зале тем ни менее светло, как снаружи.
Они шли вперед, пока уардах в десяти от трона их не
остановил повелительный голос:
– Стойте!
И они остановились. Сварогу так и не выпадало доселе случая
поинтересоваться возрастом герцогини, почему-то она представлялась костлявой
седой мегерой. Но Мораг оказалась довольно красивой женщиной лет тридцати,
разве что в темных глазах и уголках рта таилось нечто то ли истеричное, то ли
злобное. Судя по открытому палевому платью и темным косам, уложенным в
затейливую прическу и перевитым алмазными бусами, ничто человеческое ей не
чуждо. О том же свидетельствовал и стоявший у трона молодой красавец с холеным
надменным лицом, одетый с пошлой роскошью преуспевающего фаворита. Сварога он
занимал меньше всего. Гораздо меньше, чем двое в темно-алых мантиях: у каждого
в волосах над левым ухом поблескивал кроваво-красный самоцвет – как у Гарпага.
Правда, эти были гораздо моложе Гарпага.
– Итак, вы из Пограничья, – сказала Мораг. Голос
оказался приятным, звучным. – Вы принесли какие-то известия от Гарпага? От
нашего дорогого Гарпага? Как благородно с вашей стороны было пренебречь
собственными делами ради нашей скромной персоны…
В ее голосе звучала неприкрытая ирония. Один из магов провел
в воздухе ладонями. Меж вошедшими и троном возникла едва заметная глазу пелена,
невесомый занавес, словно бы вышитый загадочными знаками – трепетными,
искристыми, как пылинки, попавшие в солнечный лучик.
Сварог выхватил шаур, выстрелил дважды и с огромным
облегчением увидел, что завеса исчезла, а маги сломанными куклами опускаются на
испещренный каббалистическими знаками пол. Он слышал, как сзади визгнул
выхваченный Леверлином меч, как с рыком вскочил усевшийся было Акбар, но не
оглянулся – смотрел, как удивление на лице Мораг сменяется страхом, а страх – злобой.
Красавчик тоже оказался не из трусов – выхватил меч и шагнул вперед, заслоняя
герцогиню. Сварог сказал:
– Будете умницей – останетесь жить. Будете умницей?
Красавчик кинулся на него с мечом. Сварог, ухмыльнувшись,
небрежным взмахом снес клинок по самую рукоять, оставив фаворита ошеломленно
таращиться на эфес с косым обрубком лезвия. Вновь обернулся к Мораг:
– Прикажите вашему мальчику стоять тихо. Зашибу ведь.
– Отойди! – резко бросила Мораг красавцу, и тот
повиновался, зло ворча, отошел на прежнее место. – Что вам нужно? Кто вы
такие?
Она невероятно быстро овладела собой, чертова баба. И Сварог
догадывался о причинах – поблизости, в старых казармах, полным-полно этих
причин…
– Я – лорд Сварог, граф Гэйр…
– Врете, – спокойно перебила она. – Лорд Сварог,
граф Гэйр, должна вас огорчить, а себя лишний раз порадовать, давно получил
сполна…
– Ну хорошо, – сказал Сварог. – Какая разница, кто
я такой? Гораздо интереснее узнать, что мне нужно, правда?
– И что же вам нужно?
– Хочу сообщить, что вы низложены.
– Кто же это меня низложил? – обольстительно улыбнулась
Мораг. – Впервые слышу…
– Я, – сказал Сварог. – Простите, но пришлось…
– Любезный незнакомец, вы мне нравитесь. Обожаю наглецов. В
постели они обычно великолепны, но с вами, боюсь, придется расстаться слишком
быстро, чтобы мы успели…
Конечно, она полагалась на свое мертвое войско. И все равно
не должно бы ей оставаться столь спокойной. Пока ворвется стража, ее десять раз
успеют убить. И все же она совершенно спокойна. Что-то тут не так…
– Ладно, хватит, – сказал Сварог. – Урак-Омтар,
начинай.
