За его спиной серебристо прозвенел колокольчик.
Звук шел от двери. Сварог обернулся туда. Вот они и
начинаются, события… Рука каким-то очень привычным жестом легла на рукоять
меча, но пальцы тут же отдернулись – у его неведомых хозяев было предостаточно
и возможностей, и времени причинить ему вред, пока он то ли валялся без
сознания, то ли спал.
Дверь распахнулась плавно, бесшумно, в комнату вошел старый,
седой человек в темном костюме того же покроя, что у Сварога, – только
вошедший был без меча. Зато на груди у него на золотой цепи висела золотая же
эмблема, до смешного, до недоумения знакомая эмблема медиков – змея и чаша. А
на левой стороне груди посверкивала красной эмалью и красными камешками то ли
звезда, то ли снежинка – нечто весьма напоминавшее орден. С блюдце величиной.
Двигаясь не без грации, но явно суетливо, старик очутился
перед Сварогом, быстро окинул его взглядом и изобразил обеими руками нечто
церемониально-галантное:
– Я рад приветствовать…
– Доктор? – вопросительно произнес Сварог.
Старик радостно заулыбался:
– Вы меня узнаете?
– Не имею чести, – сказал Сварог. – Эмблема…
– Эмблема? Ах да, разумеется… – Его улыбка все же оставалась
натянутой, как он ни пытался это скрыть. – Эмблема, конечно… Как вы себя
чувствуете?
– Неплохо, – сказал Сварог. – И если бы знал, где
нахожусь, чувствовал бы себя вовсе прекрасно… Послушайте, вы тоже горите
желанием узнать мое имя?
– О, что вы! – Доктор раскланялся любезнейшим
образом. – Какая в том необходимость? Мне нет нужды интересоваться вашим
именем, я его прекрасно знаю. Вы – лорд Сварог, граф Гэйр.
– Я? – только и нашелся сказать Сварог.
– Собственно, можно было бы титуловать вас и маркизом Черро,
но Геральдическая коллегия до сих пор не пришла к единому мнению в столь
запутанном вопросе. Лично я не сомневаюсь, что ветвь Гэйров в вашем лице имеет
все права на маркизат Черро, однако до официального решения вопроса я могу
высказываться лишь приватным образом, а нынешняя наша встреча носит в какой-то
мере официальный характер, в любом случае я сейчас нахожусь при исполнении
обязанностей чиновника лейб-канцелярии ее величества…
Он плел что-то еще, столь же вежливо и многословно, но у
Сварога создалось стойкое впечатление, что доктор просто-напросто не знает, как
выпутаться из создавшегося положения. Сварог ему искренне сочувствовал – сам-то
он вообще представления не имел, что за положение создалось. Недоразумение?
Щекотливая ситуация? А в чем ее щекотливость?
– Извините великодушно, вы не ошибаетесь? – спросил он.
– Простите? – Доктор мгновенно замолчал и привял вид
сосредоточенного внимания.
– Извините. Доктор…
– Доктор Молитори, к вашим услугам. Советник одиннадцатого
департамента лейб-канцелярии ее величества, вице-камергер…
– Любезный вице-камергер, вы не могли ошибиться? – в
тон ему сказал Сварог. – Сварог – это я и есть, но я не лорд и не граф. Не
говоря уж о маркизе – вы сами сказали, что с маркизом все в высшей степени
сомнительно…
На миг любезное лицо благообразного доктора стало
непререкаемо жестким. И Сварог вспомнил.
…Они попросили напиться, и старик принес им воды. Новенькое
пластиковое ведерко, полное до краев прозрачной воды. Но они с Вильчуром
служили тут уже второй год, навидались всякого, и Сварог, коверкая чужой язык и
помогая себе жестами, предложил: сам, мол, сначала отпей. По старшинству.
Старик обеими руками поднял ведерко к лицу, непроницаемому, отрешенному,
восточно-загадочному, но в глазах, должно быть, мелькнуло что-то, потому что
Вильчур, ухватив за руку одного из стоявших тут же стариковых внучат, другой
перехватил ведерко, мотнул старику головой: нет, пусть-ка он…
И тогда старик, не меняясь в лице, но наверняка предвидя
дальнейшее, выплеснул воду на пыльную каменистую землю. Все было ясно, как
перпендикуляр, и Вильчур, не снимая автомата с плеча, выпустил короткую
очередь, «семьдесят четвертый» зло тявкнул, подпрыгнув на ремне, и старик
медленно опустился прямо на темное влажное пятно, бачата брызнули во все
стороны, а в деревне была засада, конечно…
Этот случай как раз и напомнил Сварогу лицо доктора
Молитори. Он молча ждал, не отводя взгляда. Доктор произнес вежливо, но твердо,
чеканя слова:
– Боюсь, что ошибаетесь именно вы, милорд. Вы – лорд Сварог,
граф Гэйр. У вас есть замок и все прочее, приличествующее человеку вашего
сословия и принадлежащее именно вам. Вам отведено соответствующее место в
обществе. Разумеется, сами вы вправе считать себя кем угодно, это, собственно,
ваше личное дело. Не следует лишь делиться этими мыслями с кем бы то ни было.
Ради вашего же блага в первую очередь. Вы – лорд Сварог, граф Гэйр. И вы
останетесь им навсегда, так как некие процессы необратимы и возврата в
какое-либо иное состояние быть не может. Нравится вам это или нет. Нравится мне
это или нет. Хотим ли мы с вами этого или нет. Надеюсь, милорд, я выразился
достаточно ясно и все расставил по своим местам?
– Безусловно, – кивнул Сварог. И добавил преувеличенно
вежливо: – Я просто боялся, как бы не случилось какого-нибудь недоразумения,
ошибки, потому и поспешил вас предупредить, как честный человек, что я вовсе не
тот лорд и граф, за которого вам было угодно меня принять…
Он замолчал и остался собой чрезвычайно доволен – никогда бы
не подумал, что умеет так краснобайствовать.
– Ни о каком недоразумении или ошибке не может быть и
речи, – сухо сказал доктор.
– Нравится вам это или нет… – бросил Сварог.
– Совершенно верно. Приватным образом могу вам признаться,
что мне это ничуть не нравится.
– Что именно?
– Очень многое, – отпарировал доктор Молитори
бесстрастно. – Очень многое, знаете ли.
Он отвернулся и склонился в поклоне – в комнату вошли двое.
Прошествовали с величавостью цирковых слонов. Сварогу поневоле захотелось
щелкнуть каблуками – они держались с холодной властностью высоких чинов,
ставшей привычной, как вторая кожа, и представляли, несомненно, армию.
Одинаковые бирюзовые с черным костюмы, одинаково расшитые золотыми дубовыми
листьями. У каждого на левом плече торчит пышный золотой султанчик, похожий на
георгин. Одинаковые мечи в черных ножнах с золотыми накладками-драконами и
эфесами, усыпанными зелеными камнями. Почти одинаковые наборы орденов – только
у того, что с усами, еще и сине-желтый бант на правом плече, приколотый к
рукаву мундира золотой брошью в виде короны. Даже лица одинаковые, холеные и
высокомерные, пожалуй, даже не генеральские – маршальские. Точно, маршальские,
подумал Сварог, вон сколько понатыкано на орденах бриллиантов и прочих
самоцветов, куда там дорогому Леониду Ильичу… У этих даже лампасы золотые, а у
нас Гречко так и не додумался…
Оба золотоносных вельможи разглядывали Сварога с минами
генштабистов, узревших на улице пьяного прапорщика стройбата. Но и с
нескрываемым интересом. Он не знал, как держаться, поэтому стоял «вольно»:
во-первых, они ему не начальство, во-вторых, раз уж он сам лорд и граф…
