– Да, но нужно же разобраться, что за всем этим кроется.
– Вот он и разберется. Он мне не кажется размазней.
– И все же – наши чувства, гордость фамилии… – упорствовал
маршал. – Я не припомню, чтобы прежде случалось нечто подобное
происшедшему с этим молодым человеком, в облике которого, признаю,
усматриваются иные фамильные черты…
– Иные? Да он же вылитый Гэйр! – сказал
гвардеец. – Сбрейте мне усы или ему прицепите – и получится полное
сходство. Говорите, такого прежде не случалось? А скажите-ка, дядюшка, разве
случалось раньше, чтобы из Царства Теней исчезали…
– Лейтенант, молчать! – рявкнул маршал.
Сварог заметил, что загадочная реплика гвардейца словно бы
вызвала у призраков легкий переполох. И навострил уши. Но никто не возразил
маршалу. Очевидно, растяпа-гвардеец по простоте душевной коснулся чего-то
такого, что надлежит тщательно скрывать, – то ли от одного Сварога, то ли
от живых вообще.
– Позвольте мне, – вмешался старик в черной кольчуге с
золотым гербом на груди. – Я вас всех внимательно слушал. Теперь
извольте-ка слушать одного из тех, кто и сделал Талар таким, каков он сейчас
есть, – быть может, на беду… Мне давно кажется, что лары мельчают. Что
исчезло нечто важное, что впереди нет великих целей. Вы хотите полного
вырождения? Вряд ли. Слишком многое тогда канет в небытие. Нужна новая, горячая
кровь. И не так уж важно, откуда она приходит. Для чего-то же мы сжигали одни
города и строили другие? Совершенствовались в магии и в могуществе?
– Сама История вещает вашими устами, милорд сенешаль, –
сказал гвардеец, подмигнув Сварогу, уже полностью освоившемуся в этом странном
обществе.
– Щенок, – сказал старик в черной кольчуге. – Я таких
на кол сажал, случалось.
– Вот только пропустили того, кто помог вам раньше времени
переселиться в Царство Теней…
– Перестаньте, – сказал адвокат. – Неужели никто
не в состоянии оценить серьезность момента? – Он повернулся к Сварогу: –
Боюсь, молодой человек, в чем-то мы покажемся вам смешными и даже глуповатыми.
Что поделать, мы ведь призраки людей. Уходя в мир теней, никто не становится ни
умнее, ни талантливее, ни могущественнее. Он всего лишь узнает много нового, но
это не добавляет ума, а способно лишь прибавить печали – если бы тени обладали
прежними чувствами… Так что мы остались, какими были. В том, что это
непреложно, вам, извините за бестактность, самому предстоит убедиться через
несколько столетий. Вы ведь, я догадываюсь, хотели получить какой-то совет?
Ответы на некие вопросы?
– Да, – сказал Сварог.
– Прошлое не годится в советчики, потому что оно не знает
настоящего. А ответы вам предстоит искать самому. Разумеется, вас никто и ничто
не обязывает. Мир, куда вы попали, предоставляет все возможности прожить жизнь
беззаботно, приятно и легко. Но вам, боюсь, это не удастся. То, что случилось с
вами, никогда не происходит просто так, по слепой игре случая, природы…
– Я догадываюсь, – сказал Сварог.
– Тогда вам следует быть готовым ко всему. К любому. Чем
больше вы узнаете об этом мире, тем сильнее станете, когда придет пора…
– Но у меня создалось впечатление, что на меня махнули
рукой, когда поняли, что не достигли желаемого, – сказал Сварог.
– Возможно. Или у вас умышленно создали именно такое
впечатление. Здесь, за облаками, давно прекратились войны…
– А жаль, – вмешался призрак в черной кольчуге.
– Войны прекратились, – продолжал адвокат. – Но
интриги и заговоры – вещь неистребимая. Вас уже посвятили в тайны книги
заклинаний?
– Обещали сделать это завтра, – сказал Сварог.
– Конечно, вам будет трудно. Одно дело – овладеть книгой в
пору отрочества и совсем другое – человеку более взрослому, по сути –
постороннему… Но вам это поможет.
– И не забудь овладеть родовым умением, – сказал черный
пращур. – У каждого рода есть свое заклятие, фамильная тайна…
– Какая у вас?
– Мы, Гэйры, обладаем великим даром – можем вернуть к жизни
павшую лошадь. Но только на сутки.
– Великолепно, – сказал Сварог.
– Не кривись. Когда-то это чертовски помогало.
– Думаю, что внизу, на земле, это и сейчас может
пригодиться, – сказал адвокат. – Итак, граф Гэйр… Надеюсь,
присутствующие не возражают против употребления этого имени применительно к
нашему гостю? (Судя по лицам, у некоторых имелось на сей счет особое мнение, но
вслух они его не высказали.) Если потребуются законные основания, здесь вполне
применим Указ о Сыновьях и постановление Геральдической коллегии, основанное на
прецеденте Этерскела, – в части второй…
– Говорите, дядюшка, по-человечески, – сказал
гвардеец. – Мы вам и так поверим. Наш гость, думаю, тоже.
– Хорошо. В связи с особыми обстоятельствами обговорено и
решено: этот молодой человек признается полноправным графом Гэйром, и на него
ложатся все привилегии, преимущества, обязанности, старые счеты, пророчества,
родовые заклинания и возможные неудобства, проистекающие из его нынешнего
положения. Отныне манор Гэйр становится его домом, он обязуется заботиться о
чести рода и фамильной славе, каковую должен по мере возможности приумножать,
не допуская ее умаления. Поклянитесь на мече, двадцать второй граф Гэйр.
Сварог растерянно коснулся пояса – меч он давно снял, садясь
за ужин, но призрак в черной кольчуге выбросил перед собой туманное лезвие
широкого меча. Пройдя к нему сквозь двойную шеренгу бесплотных зрителей, Сварог
притронулся пальцами к мерцающему клинку, и пальцы погрузились в пустоту –
невероятно холодную, ожегшую кожу.
– Ищи Доспех Дорана, – сказал старик.
– Дедушка, кому теперь нужны эти сказки, – бросил
гвардеец. – Главное, пусть он домоправительнице скучать не дает.
– Доспех Дорана – вовсе не сказки.
– Все равно. О нем вот уж которую тысячу лет ни слуху ни
духу. Он спасал владельца от многих опасностей, но сам себя спасти не мог.
Сейчас он может лежать где-нибудь на дне океана, в чьей-то забытой могиле или
под мостовой любого города.
– Или висеть на стене в доме того, кто понятия не имеет, чем
владеет.
– Все возможно… Что же, прощайте, граф Гэйр, до следующего
полнолуния…
Сварог был немного разочарован – снова все прошло скучно и
буднично. Ни великих истин, ни роковых тайн, ни ужасных чудес. Тихие семейные
посиделки… Он остался на месте, а полупрозрачные туманные фигуры попятились к
массивным золоченым рамам, слились с полотнами, и вскоре остались лишь неподвижные
изображения давно умерших людей – старики в броне, сановники в орденах,
осыпанные самоцветами дамы и молодые офицеры. Вполне возможно, что
запечатлевший их художник и не продавал душу дьяволу, – о многих талантах
во все времена кружили такие байки…
