– А на самом деле?
Яна глянула на него укоризненно:
– Граф! Я, конечно, весьма юная особа, без опыта
определенного рода, но уж вам-то следовало бы знать, какое это пустое и
бестактное занятие – доискиваться касаемо женщины, какая она на самом деле…
– Как бы там ни было, я вижу, что вы умны…
– То есть – отнюдь не дура? Комплимент принят. Открою вам
страшную правду, граф, – я и в самом деле жутко капризна. Что вы хотите,
столько поколений предков – самодержцев, а то и вульгарных тиранов…
– И я должен считать себя вашим очередным капризом?
– Ну, не дуйтесь. Вы все-таки не безделушка и не собачка.
Считайте, что вы мне очень интересны. Между прочим, это чистая правда. У меня
хватает и льстивых интриганов, и влюбленно пялящихся повес… Вы – совсем другой,
вы пришли из такого страшного далека… И хотите, чтобы мне было неинтересно?
Нет, в самом деле?
Она говорила серьезно, ничуть не ломалась, и Сварог в
глубине души соглашался с ее доводами. Императрицам тоже бывает скучно и
одиноко, особенно таким вот очаровательным девочкам без опыта определенного
рода.
– Итак, я нежданно-негаданно получил шанс попасть в
фавориты? – спросил он.
Яна поморщилась:
– Не будьте вульгарным. Фавориты – это из древней истории.
Любовники, казнокрады… Любовников у меня пока что нет, а казнокрады у нас
немыслимы, потом сами узнаете почему. У меня есть круг друзей, которых я
выбираю сама. Считается, что они смогут благотворно влиять на капризную девицу,
иные и в самом деле так полагают в невежестве своем… Хотите попасть в этот
тесный круг?
– Хочу, – сказал Сварог.
– Основные правила: не опускаться до фамильярности, не
лгать, не выпрашивать почестей и наград, не пожирать влюбленными взглядами.
Почестями я вас одарю сама – не щедро и не скупо, ровно настолько, чтобы в
соответствии с придворным этикетом получили доступ во дворец. Но предупреждаю
сразу: если будете ввязываться во все эти старинные глупости с дуэлями –
обижусь и рассержусь всерьез. Дуэлянтов изгоняю беспощадно. Ну посудите сами:
какой смысл забираться в глухие уголки парка и драться из-за меня на мечах,
если я сама не собираюсь давать никаких шансов ни проигравшему, ни победителю?
Хорошо еще, вы не читали всех этих старых романов – звон клинков, серенады под
окнами, оброненные платки…
– Увы, у нас таких романов тоже было множество, –
признался Сварог. – И не скажу, что я ими пренебрегал.
– Час от часу не легче, – вздохнула Яна. – Ну, тем
более. Учтите, дуэлей терпеть не могу.
«Просто ты не вошла еще в тот возраст, в каком ужасно
нравится, когда из-за тебя дерутся мужики, – подумал Сварог. – Правда,
ходят легенды, что есть и зрелые женщины, которым это не доставляет никакого
удовольствия, но такие слухи следует проводить по одному ведомству с
россказнями о деревьях-людоедах и порядочных премьер-министрах…»
– И еще, – сказала Яна. – Вы хорошо понимаете, что
это навсегда, что пути назад нет?
– Кажется, да, – сказал Сварог.
– Отлично. Теперь вы – неотъемлемая частица этого мира. И я
сегодня же жду вас во дворце. Сейчас уладим формальности…
Она посмотрела на дверь, и сейчас же появились оба
сановника. Величаво выпрямившись, Яна сказала с великолепной небрежностью:
– Я сочла нужным даровать графу Гэйру звание лейтенанта
лейб-гвардии и титул камергера. Указы подготовить немедленно. Доступ за
Бриллиантовых Пикинеров. И все сопутствующее. Виману к отлету. Проводите меня,
граф. И не забудьте – нынче же вечером жду вас во дворце.
Он стоял на лужайке и бессмысленно смотрел вслед быстро
уменьшавшейся пурпурной точке на фоне безукоризненно чистой небесной лазури.
Ему было грустно – какая-то тупая, апатичная грусть, словно фантомные боли в
отрезанной ноге, к отсутствию которой на ее законном месте со временем
привыкают, но вот от болей порой не удается отделаться никогда. Летучие замки.
Императрицы. Заклинания. Черепа древних королей в паутине и пыли подвалов.
Гербы и потомственные домоправительницы. И это – итог? Нет, в самом деле? Зачем
же тогда горящие вертолеты рушились на каменистые склоны, две сверхдержавы
швыряли миллиарды на ветер, силясь напакостить друг другу во всех уголках
света, и прапорщик Вильчур сгорел в бэтээре?
«А-а, в бога душу мать, – подумал он. – Зачем? А
потому что все эти тягостные вопросы родились не сегодня и не вчера, а теперь
они и вовсе потеряли всякий смысл, канув в забвение вместе с породившим их
историческим периодом. И не перешибешь плетью обуха – даже с помощью магии…»
Меони ждала его в холле.
– Ну вот, меня приглашают во дворец, – сказал ей
Сварог. – На роль экзотической игрушки, сдается мне. Придется ехать.
Меони взглянула на него так, словно он отправлялся в замок
людоеда:
– Лучше бы вам туда не ездить…
– Почему?
– Говорят, там упыри водятся…
– В императорском-то дворце?
– Очень уж он древний.
– Люблю старые дома, – сказал Сварог.
– А еще говорят, что легкость нравов там необыкновенная…
– Ревновать изволите, прелесть моя?
– Конечно, я не имею права…
– Брось, все нормально, – сказал Сварог.
– Боги, ну зачем я такая уродилась? – вздохнула она
горестно. – Все обыкновенные, нормальные, принимают мир таким, каков он
есть, и никаких драм…
– Вот за это ты мне и нравишься, – сказал Сварог,
погладил ее по щеке. – Постараюсь не поддаваться легкости нравов…
Закрывая дверь, он оглянулся – Меони казалась очень
маленькой и печальной на фоне огромного батального полотна, где конники в синих
плащах и конники в красных плащах яростно истребляли друг друга неизвестно
из-за чего, и какая-то девица в лазурных одеждах, с еще более грустным, чем у
Меони, лицом реяла над побоищем – местная валькирия, надо полагать.
…Он летел, и небеса были пустынными, как и полагается
небесам. Лишь однажды далеко слева показался крохотный замок, как водится,
окруженный парком. Несколько тысяч поместий, даже весьма обширных, были
разбросаны над планетой, словно редкие юрты в бескрайней степи, так что в
регулировщиках движения нет никакой нужды…
Интересно, видят ли его с земли? Ял шел на большой скорости,
но сопротивления воздуха не было, в точности как на галерее виманы, дым от
сигареты Сварога безмятежно клубился, словно на земле в безветренный день…
Черт, это еще что такое?
Левее, гораздо ниже, почти параллельным курсом шел небольшой
черный коврик, на котором восседал человек в темно-коричневом одеянии. Еще один
звездочет куда-то шествует по старинке. Только одет скромно – должно быть, в
повседневную форму, синяя хламида с золотым шитьем у них – парадно-выходная…
