– Неплохо. Продолжай. Зубки, разумеется, как жемчуга. Ладно,
не стоит тебя мучить, раз натура ты не поэтическая… – Она гибким движением
подалась к Сварогу. – Обними меня за талию, прозаическая натура, только
нежно.
– Так?
– Ну, примерно. Стоп, тебе известны границы талии? –
Она передвинула ладонь Сварога повыше, положила голову ему на плечо. –
Теперь удалимся в глубь таинственных аллей. Границы талии, я сказала… – Она
передвинула ладонь Сварога пониже.
Сварог, держа ладонь в установленных границах, полуобняв девушку,
медленно шагал в глубь аллей, где, честно говоря, не было ничего таинственного
– слишком много разноцветных звездопадов фейерверка над головой, слишком близко
от нависавшей над парком блистающей громады дворца, который ничуточки не
удалился, словно они стояли на месте. Маска постукивала каблучками, стараясь
идти в ногу со спутником, молчала. Сварогу почудилась в ней некая скованность.
Над головой лопались разноцветные огни. Аллея отлого спускалась к озеру, но
маска вдруг остановилась, потянула Сварога в тень огромного дуба. Он следом за
ней присел на траву, оказавшуюся уютно-теплой, вовсе не прохладно-сырой, как
следовало бы в ночную пору. Маска щелкнула пальцами, и в руках у обоих возникли
высокие бокалы.
– Кто ты? – спросил Сварог.
– Фрейлина ее величества. Графиня. Об имени умолчу – муж
ужасно ревнив… А ты – граф. Неужели тот самый Гэйр?
– Гэйр, только не тот самый.
– Ну да, старушка вечно путает… – Незнакомка подняла
обнаженные руки, сняла маску и отбросила в траву. – Вот это я. Нравлюсь?
– Еще бы, – сказал Сварог. Она и в самом деле была
чертовски красива.
– Я красивее императрицы? Если дерзнуть и сравнить?
– Каждая женщина – единственная и неповторимая, –
осторожно сказал Сварог. – Зачем сравнивать?
– Молодец. Изящно выкрутился.
– Я серьезно…
– Я тоже. – Она ослепительно улыбнулась. – Ты и в
самом деле изящно увернулся от прямого ответа. – В ее глазах отражались
огни фейерверка, и Сварогу вновь показалось, что она не знает, как себя теперь
вести. – Мой рыцарь, займите же чем-нибудь даму!
Сварог рассказал ей парочку анекдотов – сначала
нейтрально-приличных, потом перешел к более фривольным, принятым, в общем,
благосклонно. Красавица полулежала, опираясь на локоть, смотрела сверху вниз
ему в лицо и смеялась. Сварог замолчал, осторожно взял ее за руку, и тонкие
пальчики в его руке дрогнули.
– Ты что, боишься? – спросил Сварог.
– Я?!
Но прозвучало это чуть фальшиво. Со стороны замка доносилась
тихая, печальная музыка. Незнакомка мягко высвободилась, закинув руки за
голову, тихо пропела, глядя в небо:
Зачем, о рыцарь, бродишь ты,
печален, бледен, одинок?
Поник тростник, не слышно птиц,
и поздний лист поблек.
Э лон аллэ, э лон аллэ,
и поздний лист поблек.
Я встретил деву на лугу…
И замолчала, посмотрев на Сварога чуть беспомощно. Бог его
знает, как следовало все это расценить. Сварог, не глядя, отшвырнул бесшумно
канувший в траву бокал, склонился над ней. Тонкие руки сомкнулись у него на
шее. Глупо было думать, будто она не понимает, чего хочет, и Сварог, как
привык, прошелся губами по нежной шее, по щеке, дыша ее запахом, припал к
губам. Тонкая ткань легко сминалась под ладонями, но, несмотря на шумевшее в
голове вино и стучавшую в висках кровь, Сварогу становилось не по себе, чем
дальше, тем больше. Под его губами неумело шевелились плотно сжатые губы, ее
пальцы ужасно неуклюже ерошили ему волосы, и после особенно смелого движения
его ладоней незнакомка дернулась в непритворном испуге, уперлась ладонями ему в
грудь. Тут и дурак понял бы. Сварог отпустил ее, сел и сказал не без
раздражения:
– Слушай, девочка, мама тебе никогда не говорила, что
маленьким девочкам не стоит ходить с мужчинами ночью в лес? Ночью в лесу
мужчины, знаешь ли, предприимчивые…
– Значит, ты меня узнал?
– Глупости. Я тебя впервые вижу.
– Но…
– Киса, я не великий мудрец, но в силах отличить неопытную
девочку от…
– Ну ладно, я сама виновата. Я тебя разочаровала, да? Ты
отчего-то вдруг погрустнел…
– Как-то не приходилось совращать малолетних, – сказал
Сварог. – Даже если они строят из себя опытных шлюшек.
– Обижусь!
– А мне, по-твоему, на такие спектакли обижаться не следует?
Совсем?
Она шевельнула пальцами. Сварог едва удержался от смачной,
но совершенно неуместной и непозволительной в присутствии коронованных особ
фразы.
Перед ним сидела юная императрица, поглядывала чуть
виновато, но не особенно уж смущенно.
–Я восхищен, ваше величество, оказанной мне честью. Вы…
– Мы, кажется, перешли на «ты»?
– Вот как? – сказал Сварог. – Хорошо, можешь
отнять у меня все титулы, звания и доступ за бирюзовых лакеев, но сказал бы я
тебе…
– Догадываюсь.
– Вот и прекрасно. У вас розги не в ходу?
Она гневно сверкнула глазами, и Сварог чуточку сбавил
обороты – все-таки это была императрица. Аж четырех планет.
– Что тебя больше всего раздражает – то, что стал жертвой
розыгрыша, или то, что дело сорвалось?
– В присутствии вашего величества хотелось бы воздержаться
от вульгарностей…
– А мне интересно.
– Ну, маскарад… – покачал головой Сварог. – Ведь
рисковала…
– Я? – искренне удивилась Яна, и Сварог вдруг
почувствовал, что его руки словно схвачены намертво невидимыми тисками. И тут
же это прошло. – Понял? Риска не было…
– И часто ты так забавляешься?
– Не очень. – Она тихо засмеялась. – Правда,
редко. Потому что другие, в отличие от тебя, могут легко распознать подмену… Ну
не сердись. Все вокруг влюбляются, крутят романы, уединяются в аллеях…
– И тебе тоже хочется.
– Что же я, монстр? Или урод?
– Не спеши, – сказал Сварог крайне миролюбиво.
– Да, а все вокруг?
Сварог благоразумно промолчал. Сейчас это опять была
невероятно капризная девчонка, понятия не имевшая о процедуре под названием
«ставить в угол», не говоря уж о добротно просоленных розгах.
– Когда ты понял неладное?
– Как только сообразил, что ты абсолютно не умеешь
целоваться. Заклинания в таких случаях не помогают?
– Ничуть. За мной так надзирали… Знаешь, что мне
понравилось? Как изящно ты увильнул, когда я саму себя обозвала надутой куклой?
Другие, как правило, уверяли, что совершенно со мной согласны. Великолепное
средство сбивать спесь с иных самоуверенных хлыщей… – Она опустила
глаза. – Послушай, я все-таки не маленькая. И все понимаю. Если ты горишь
нетерпением удачно завершить веселую ночь, иди, я не обижусь.
