Зал исторических игр, как и следовало ожидать по названию,
таил в себе сплошные неожиданности. Он весь был заставлен столами вроде
бильярдных, только раза в два побольше, с пестрыми крышками. Слуга раскланялся,
молча удалился. Сварог растерянно оглянулся, прикидывая, в чем же заключаются
исторические игры. Яна не появлялась – должно быть, запаздывала, как особа
женского пола. Точнее, соизволила задерживаться, как особа венценосная. Заложив
руки за спину, Сварог направился к ближайшему столу. Вгляделся и приник
надолго.
То, что показалось сначала пестрой крышкой, было на самом
деле зеленым холмистым полем с протекавшей посередине синей речушкой,
выстроившимися по обе ее стороны военными отрядами с походными шатрами позади
каждого. Все крохотное – всадники, пехотинцы с пиками и двуручными мечами,
горбатый каменный мост, яркие шатры, – но благодаря непонятному волшебству
видимое во всех деталях, вплоть до пряжек на сапогах, какие, если прикинуть
размеры фигурок, человеческий глаз и рассмотреть-то не должен по причине полной
микроскопичности.
Вкрадчивый голос произнес над самым ухом, заставив Сварога
вздрогнуть от неожиданности:
– Двадцать пятое ревуна, две тысячи шестьсот сорок пятый.
Река Торм, первый день Банарской битвы.
С правого фланга занимавших позиции на левом берегу войск
двинулся к реке конный отряд. Всадники в синем, не сбавляя аллюра, кинулись в
воду, преодолевая брод, должно быть заранее разведанный – потому что для
противника лихая атака оказалась полной неожиданностью, и «оранжевые» с правого
берега ничего о нем не знали, иначе постарались бы заранее поставить там
заслон, а не стягивать всю конницу к мосту. У места прорыва «синих» оказался
лишь небольшой отряд пехоты. Конники, взметая мириады микроскопических брызг, с
маху вынеслись на берег, врубились, опрокидывая пехоту всей мощью таранного
удара. Сварог заранее мог сказать, чем все кончится: конница «оранжевых»
бездарно сгрудилась у хорошо укрепленного с «синей» стороны моста, чтобы
вернуться к броду, ей придется рассеять свою же пехоту и обоз, а вслед
прорвавшемуся «синему» отряду, закрепляя успех, через реку переправляются все
новые и новые эскадроны…
– Вы пожелаете досмотреть до реально-исторического конца или
захотите вмешаться? – поинтересовался голос.
Сварог с удовольствием вмешался бы, но не знал, как это
сделать, а спрашивать у невидимки отчего-то постеснялся – быть может, автомат
не рассчитан на совершенного невежду и диалог выйдет насквозь нелепым.
Оказаться в дураках перед роботом, особенно после сегодняшних событий, –
нет уж, увольте.
И он отошел на цыпочках. Наклонился над другим столом.
– Шестое фиона, восемьсот пятый, взятие Дерридора, –
сообщил голос.
По узкой улочке, застроенной узкими высокими домами,
отступали кучки воинов в медных кирасах и остроконечных шлемах – то и дело
оставляя на булыжной мостовой убитых, тщетно пытаясь сомкнуться в боевые
порядки. А вслед им, рекой вливаясь в проломленные ворота, осыпая бегущих
стрелами, ощетинясь длинными пиками, надвигались густые шеренги всадников в
черных кирасах, черных шлемах бочонком и белых плащах с золотым тройным языком
пламени, обведенным алой каймой. Шансов у защитников было мало, и никакой
возможности изменить ход битвы не видно.
Сильный удар в спину швырнул Сварога вперед, он потерял
опору под ногами и провалился куда-то, ушиб колени, локти, свалился на бок,
запутавшись ногами в собственном мече. Вокруг лязгало, звенело, грохотало.
Сварог поднялся. Голова гудела. Он стоял на узкой улочке,
застроенной узкими высокими домами. Его толкали, задевали древками копий
пробегавшие мимо солдаты в медных кирасах. Совсем близко, метрах в двадцати,
надвигались оскаленные конские морды – головы покрыты железными налобниками с
шипами и дырками для глаз, меж ушей колышутся султаны – и щетинились пики
черно-белых всадников. Широкие, тяжелые наконечники их посверкивали крайне
грозно и убедительно.
Он был внутри игрушки. И отнюдь не в качестве стороннего
наблюдателя – его задевали, пихали бегущие, чуть не сшибая с ног. Мелькнула
летящая прямо в грудь стрела – и отскочила, словно ударившись о невидимую
преграду. Лара нельзя поразить метательным оружием, вспомнил он. С этим все в
порядке. Но вот пики…
Он огляделся. Убитые умирали весьма натурально, струилась
кровь, вылезали внутренности, но никаких запахов Сварог не ощущал – куклы,
конечно, великолепные имитации, игрушки. Все, кроме него. Но вряд ли это
способны понять приближавшиеся всадники. Или это очередная здешняя забава?
Сейчас все кончится, над ним беззлобно посмеются… Хочется верить, и все же…
Всадники припустили рысью, настигая бегущих, шеренги
рассыпались на увлеченные охотой кучки. Сварог дернул огромное литое кольцо
двери, к которой прислонился, но дверь не шелохнулась, словно составляла одно
целое со стеной, с домом. Копыта стучали все ближе. Сварог обернулся, успел
уклониться.
Наконечник копья распорол ему правый рукав, сорвал кожу на
плече. Жгучая боль окончательно убедила Сварога, что он здесь на положении
остальных пешек и никакими привилегиями не пользуется.
Всадник, едва не приколовший его копьем к стене, развернул
коня и готовился нанести второй удар. Все решали секунды, и Сварог вместо того,
чтобы выхватить меч, наклонился, подхватил валявшееся копье и выпрямился, держа
его обеими руками за середину.
Всадник-робот замешкался на миг – его, как любого солдата
этой эпохи, незнакомого с китайским боем на шестах, смутила непонятная поза
противника. Потом программа, должно быть, взяла свое – копье метнулось вперед,
но Сварог уже сам действовал, как автомат. Противник не стоял напротив с таким
же шестом, а сидел на неуклюжей лошади, что облегчало задачу.
Черно-белый идиот повторяет удар в правое плечо, не ведая,
что существует классическая защита против такой именно атаки.
«Леопард перепрыгивает черный ручей» – так это зовется.
Поворот тела, резкий отбивающий удар, тычок другим концом в лицо, в глаз.
Изменение стойки, хотя в этом уже нет нужды – всадник выронил копье, всем телом
посунулся влево, и рубящий удар древком окончательно выбивает его из высокого
седла, он, гремя, рушится на булыжник…
Выпустив копье, Сварог подпрыгнул, перевалился в седло,
забрасывая ногу в стремя, натянул широкие поводья, расшитые жестким серебром.
Конь подчинился, и Сварог погнал его мимо бегущих защитников взятого города,
чтобы убраться подальше от свалки, а там и поискать какой-то выход. От коня не
пахло живым существом, сзади стучали копыта, пешие отшатывались, а кто-то и не
успевал, нигде не видно тихого уголка, куда ни сверни – суета, лязг железа,
беготня, схватка…
Когда конь вдруг завалился с двумя длинными стрелами в шее,
Сварог понял, что миг удачи миновал, и, едва успев выдернуть ноги из широких
стремян, умудрился соскочить, не запутавшись в мече. Улочка. Далеко впереди –
бегущие, далеко позади – черно-белые конники. Ну где здесь прикажете искать
выход?
