– Но кто-то же знает ответы? Пусть не все?
– Вы знаете, где расположены острова Твергор?
– В Фалейском заливе, у берегов Хелльстада.
– Правильно. Если больше будет некуда, постарайтесь
добраться туда. На острове Роил живет отшельник. Тоже бывший лорд… и тоже не
подвижник. Но он был бы крайне интересным собеседником для вас. Бывший
профессор Магистериума, кстати.
– В Магистериуме меня кое-чему научили…
– И это оказались жалкие крохи, верно? Таков порядок вещей.
Крохи магии, истории, науки. Самое печальное – что большинству и не нужно
ничего, кроме крох… – Он грустно улыбнулся. – Хватит. Я охотно бы
проговорил с вами дотемна, сил у меня еще хватит, но вам нужно побыстрее
выбираться отсюда. Опасно будет идти в Харлан через весь Ямурлак. Возвращайтесь
в Пограничье той дорогой, по которой мы сюда шли. «Божий любимчик» будет ждать
еще три дня. Но если ни капитан, ни Блай не вернутся – покажите второму
штурману этот перстень, принимайте команду и ведите корабль в Харлан.
– А они послушают?
– Они послушают. Перстень имеет одну немаловажную
особенность – его можно передать только добровольно, отнять или снять с
мертвого нельзя, рассыплется… Кстати, и барон Дальг узнает вас по этому
перстню. Вот он и есть человек Гаудина, так что при благополучном исходе дела
вы без труда вернетесь к вашей заждавшейся челяди… Если все так и будет,
побывайте у меня. Нужно будет выполнить… формальности. Там знают. А вы заберите
из моей библиотеки одну старинную книгу. «Об искусстве игры в шакра-чатурандж и
связи оной с искусством предсказания». Там очень длинное заглавие, строчки на
две, в старину так было принято. И прочитайте о Сером Ферзе. Запомните?
– Запомню.
– И держитесь осторожнее там, наверху. Видите ли, человек
добивается больших успехов, когда не лезет на рожон, а присматривается и
прислушивается, потихонечку-полегонечку складывая мозаику из кусочков. Обычно в
таких случаях поздно спохватываются, когда пресекать уже поздно.
– Гаудин…
– Гаудин – очень умный человек. Есть и другие. Его
начальник, герцог Гленор, например. Или лорд Фронвер. Это он ввел в свое время
боевые дружины маноров и боевые машины как непременную принадлежность каждого
манора. Вам это наверняка показалось архаичным пережитком?
– Вообще-то да.
– А при нужде эта архаика даст дополнительную армию в
полмиллиона и боевой флот из нескольких тысяч кораблей. Одним словом, основная
масса обитателей замков – светские бездельники. А большинство придворных –
хлам, дурачье. Но есть и острые умы. Они с равным успехом могут и пойти на
существенные перемены, и приложить все усилия для консервации существующего
порядка. А вы… Вы никогда не задумывались, что представляете собой досадное
нарушение установившихся порядков?
– Как-то не успел, признаться.
– Зря. Подумайте над этим. На вашем месте я приложил бы все
усилия, чтобы побыстрее стать яркой деталью пейзажа, которую не изымешь
незаметно… Пока же, простите, меня удивляют два обстоятельства. Первое – почему
вас не убрали там, наверху, тихо и незаметно? Второе – почему вас до сих пор не
разыскали?
– А что, они могли?
– Ну, не за час-два, конечно. Но за сутки вас непременно
обнаружили бы. Исчезновение вашего яла не могло остаться незамеченным. Система
наблюдения и контроля – мощнейшая. Но все же… Я не был там двадцать лет.
Кое-что могло измениться в худшую сторону. То, что вы рассказали о докторе
Молитори и покушениях на вас, позволяет думать, что Великий Мастер отыскал-таки
лазейку. Благо высокомудрый Магистериум в его существование не верит, и все
меры предосторожности лишь результат усилий архаичного, безнадежно отставшего
от прогресса, но во многом незаменимого Мистериора. Вам во многом предстоит
разбираться самому. – Он усмехнулся. – Если захотите, конечно. Можете
жить, как большинство: балы, фейерверки, отдых на Сильване…
– Черт его знает, – сказал Сварог. – Я слишком
долго воевал за идеи, оказавшиеся дерьмом, и за людей, оказавшихся дерьмом. И
теперь, если честно, вовсе не горю желанием сражаться за идеалы и цели, в
которых и не разбираюсь толком.
– Просто вы еще не поняли, что есть силы, против которых
непременно нужно драться.
– Возможно, – сказал Сварог. – Пока что мне,
простите, наплевать, что Харлан вытаскивает из могил мертвецов и собирает из
них войско против соседей. Может, эти самые соседи еще хуже. И загнали бы в
рекруты вдвое больше мертвецов, если бы только смогли.
– Не исключено, – пожал плечами Борн.
– Вот видите. Нет, разумеется, я выполню ваше поручение, не
сомневайтесь. Но в дальнейшем… Вы уж не обижайтесь…
– Ну что вы! На откровенность не обижаются. Кстати, ответьте
уж откровенно еще на один вопрос: в каких вы отношениях с Богом? Я имею в виду
единого творца всего сущего.
– Вообще-то верю, – сказал Сварог. – Большей
частью. Толковее не смогу объяснить.
– Нет, что вы, это хороший ответ. Точно передает ваши мысли.
Очень, очень многие не могли бы похвастаться даже таким ответом, потому что не
верят вообще. По цивилизованности своей. И образуется брешь, куда тут же
устремляется Князь Тьмы. Поинтересуйтесь как-нибудь историей горротского флага.
Поймете, почему череп одного из горротских королей красуется в вашем замке.
Право же, лорд Сварог, жаль, что мы не встретились раньше.
– Я…
– Вам нужно спешить. Да, вот что. У меня будет пустячная
просьба, совершенно личная. Когда доберетесь до относительно безопасных мест,
наймите музыкантов, пусть сыграют как следует «Тенью жизнь промчалась». Лучше
бы фогорошей – есть такие бродячие музыканты, лихие ребята, со смычком в руке
рождаются. Есть грешок за душой, любил пображничать по трактирам в годы
молодые. – Он улыбнулся и тихонько пропел: – «Гей, сдвинем чары! Трещат
пожары, звенят клинки и мчатся скакуны…» Не забудете, если обернется удачно?
– Нет, – сказал Сварог. Ему было горько, такого никогда
еще не случалось – чтобы человек, дравшийся бок о бок, уходил подобным образом,
спокойно и буднично. Всегда была налаженная суматоха боя, пыль, жара, кишки
наружу… Он понимал, что Борн уходит навсегда, и не мог найти слов – еще и
оттого, что война была насквозь чужая, а все чародейство, о котором столько
понаписано с придыханием и поклонением, на деле выглядит будничнее пыльного
верблюда у дукана…
Борн достал флакон из темного стекла:
– Буду весьма признателен, если вы пару минут подождете
снаружи. Вы уже успели убедиться, что и свои бренные останки не следует
оставлять в этом мире – особенно тем, кто много знает. Смените одежду.
Путешествующий в этих краях в одиночку приказчик сразу вызовет подозрения – а
вы ведь, не зная здешней жизни, не сможете убедительно врать. Одежда у меня во
вьюке, там и деньги. – Он колебался. – Может, мне все же поехать с
вами? Часа три еще продержусь…
