– Говорят, в старину случались такие битвы, – сказал
Карах. – Камень горел, как сухое дерево, а дерево вспыхивало, как солома…
– А люди? – зачем-то спросил Сварог.
Карах промолчал. Конечно, глупо думать, что кто-то спасся,
если рвануло посреди ночи. Это даже не Хиросима – гораздо хуже…
Вспомнив про Хиросиму, Сварог погнал коней галопом. Но
вскоре опомнился – во-первых, это не похоже на атомный взрыв, во-вторых,
поработай здесь атом, они и так давно схлопотали бы смертельную дозу. Бог ты
мой, не остановись он поболтать с Карахом, не начнись ливень, не сбейся конь с
дороги – Сварог вполне мог добраться к ночи до Фиортена и оказаться там в
момент взрыва… Вообще-то и такое оружие лару не страшно – но как знать…
Кто-то наносит удары, нервничая, спеша и оттого ошибаясь и
опаздывая…
– Карах, это правда, что дьявол никогда не делает
ошибок? – спросил он вдруг.
– Говорят, сам дьявол никогда их не делает, – ничуть не
удивившись, ответил Карах. – А вот его слуги частенько ошибаются, нет в
них того совершенства… Нет, это люди, хозяин, я отчего-то чувствую. Очень
плохие люди, очень злые, но все-таки люди.
…Через несколько часов Сварог и сам уверился, что дьяволом
тут и не пахнет, когда его конь, пугливо выгибая шею и осторожно ставя ноги,
шагал посреди обугленных развалин Старой Гавани, Фир Норта. Эти дома спалили
самым обычным образом – кое-где еще шипели головешки, лениво поднимались
струйки дыма, колеблемые ветром с реки. Каменные стены уцелели, но покрыты
копотью снизу доверху. Это уже были злоба и ненависть, не укладывавшиеся в
обычные человеческие понятия. Уничтожение Фиортена еще можно как-то понять с
военной точки зрения, но Фир Норт…
Сварог искал Басса и нашел в конце концов – израненного,
обожженного, распятого на дверях «Приюта моряка» – единственного здания, оставленного
нетронутым. Большие ржавые гвозди загнали в лодыжки и запястья по самые шляпки,
кровь темными вертикальными полосами засохла на грязной двери, но Басс,
казалось, еще жив. Когда спешившийся Сварог остановился перед ним, немилосердно
ругаясь про себя, веки Басса дрогнули, медленно приподнялись, стекленеющие
глаза раскрылись, и Сварог напрягся, осознав, каких трудов Бассу стоило
сфокусировать на нем осмысленный взгляд.
– Граф Гэйр… Где все…
– Не знаю, – почти крикнул Сварог. – Кто это
сделал? Где…
– Быстрее уезжайте отсюда, – внятно выговорил Басс и
уронил голову на грудь.
– Он умер, хозяин, – сказал Карах. – Он правильно
говорил, нужно побыстрее отсюда уезжать. Здесь был кто-то непонятный, страшный,
я таких не встречал…
Сварог прыгнул в седло, на ходу подхватил уцепившегося за
полу плаща Караха и поскакал к реке. Причал тоже сожгли. Кое-где он обрушился в
воду, но много обуглившихся свай торчало над мутными волнами, и в некоторых
местах сохранился обгоревший настил. Отовсюду несло гарью, у берега колыхались
черные головешки. А уардах в ста от берега торчали из воды, накренясь, верхушки
трех мачт, и концы оборванного такелажа колыхались, протянувшись по течению…
Сердце у Сварога оборвалось. Сомнительно, чтобы в этом
безлюдном месте за эти дни бросил якорь второй трехмачтовый корабль. Значит,
все они на дне – веселые бесшабашные удальцы, спасшие его из Хелльстада, и
Акбар, и загадочный помощник капитана, которого Сварог так и не увидел, и
пузатый кок по кличке Мышиный Соус, сбежавший в море от какого-то графа из
вольных Майоров и на прощанье подавший хозяину к столу замаскированную в
невероятно аппетитном соусе тушеную мышатину, каковую граф почти всю и слопал,
пока не узрел наконец на дне блюда хвостики…
– Пусть вода вам, господа, будет пухом… – бездумно повторял
он привязавшуюся строку из слышанной на корабле баллады.
«Ладно, – подумал он, не отрывая взгляда от верхушек
мачт над мутноватой водой. – Может, меня всего-навсего и требовалось
крепко разозлить. Что ж, разозлили на свой хребет. Я еще долго намерен прожить
на этой планете, но не хочу, чтобы рядом по-прежнему обитали виновники всех
этих гнусностей. Плевать на неизвестные подробности. Ясно одно: капитан Зо и
его ребята, Борн, Басс, Блай, жители Фиортена – все это были хорошие люди, и
тот, кто их убил, должен получить сполна. Такие вот мотивы, не лучше иных, но и
не хуже многих… Убедили. Теперь это и моя война».
– Карах, тебе не кажется, что я опасный спутник для долгого
путешествия? – спросил он.
– Что делать, – сказал Карах. – Хозяев не
выбирают, уж какой попался… Ты меня забрал, придется служить.
– Знаешь что? – Сварог повернул коня. – Вообще-то
сейчас начинается самое интересное – мы в автономном плавании, наших ходов
никак нельзя предугадать наперед, потому что мы сами их не знаем… – Он
старательно изучал карту. – Правда, дорога отсюда всего одна. В пятнадцати
лигах ниже по реке значится некий Рут, обозначенный как обитаемое место. Некуда
нам ехать, кроме как в Рут. А если на дороге…
– Что-то есть в воздухе, хозяин, – прервал Карах.
Сварог глянул вверх, но ничего не увидел. Только редкие облачка и черное
круглое пятнышко у горизонта – чей-то замок.
– Ты про него, что ли? – спросил он, показав туда.
– Нет. – Карах задрал к небесам озабоченную
мордочку. – Это гораздо меньше, подвижнее… а теперь его нету…
– Ладно, исчезаем отсюда. – Сварог подхлестнул коня.
Часа через полтора они без всяких приключений добрались до
обитаемого места под названием Рут. С первого взгляда было ясно, что раньше
городок был не в пример обитаемее. Сварог долго ехал по пустым улицам,
состоявшим исключительно из заброшенных домов – богатых некогда, бедных,
средних. Не разрушенных или сожженных при штурме – просто брошенных однажды раз
и навсегда. Иные носили следы разграбления в спешке, но по большинству видно
было, что в них похозяйничали обстоятельно, не спеша и ничего не опасаясь,
аккуратно сняли с петель двери, вынули стекла из окон, забрали все, что могло
пригодиться в хозяйстве. Захватчикам такое ни к чему. Значит, постарались
земляки и соседи, а дома определенно принадлежали тем, кто подался на полдень
за лучшей долей.
Сварог свернул за угол. Там уже начинались обитаемые места –
из труб идет дым, на улицах попадаются прохожие, а на удобном месте, которое не
обойти и не объехать, расположился патруль – пятеро в шлемах и кольчугах, с
мечами, копьями, арбалетами и единственным мушкетом военного образца. Тут же
стояли две оседланные лошади, а на высоком шесте развевался незнакомый флаг –
красная, желтая и белая вертикальные полосы, на красной изображен черный меч
острием вверх. Странный флаг, не значившийся ни в одном геральдическом
справочнике. А уж в здешней геральдике Сварог разбирался больше, чем во всем
остальном: эти знания ему запихнули в голову в первую очередь. Согласно здешним
правилам и традициям, красный цвет символизировал отвагу, желтый – богатство,
достаток, а вот белый был траурным цветом. На белых конях везли хоронить
покойников, в белые одежды облачались неутешные близкие. Одни лишь горротские
короли, издавна славившиеся весьма своеобразным чувством юмора, сделали свой
флаг белым…
