– Да я из деликатности к вам спиной повернулся, –
сказал Карах. – Чтобы не смущать.
– Рассказывай, – фыркнула Грайне. – Хитрец
нашелся… Пожалуйста, запоминай дорогу сколько угодно. Очень это тебе поможет…
Очень уж уверенно она говорила – что-то за такой
уверенностью должно было крыться, и Сварог чуточку обеспокоился. Он погасил
сигарету и положил руку на плечо девушки, но она отстранилась:
– Нет, одевайся. Скоро Коргал.
Сварог следом за ней вышел на палубу, в ночную прохладу.
Весла застыли, поднятые над водой, словно вздыбленная щетина исполинского
кабана. Галеры шли под парусами, река оказалась гораздо уже Итела, по обе
стороны, насколько можно рассмотреть, темные холмы, поросшие лесом, а в небе
ярко светят звезды и широким искристым поясом протянулся Млечный Путь. Далеко
впереди по левому борту виднеются огни.
При их появлении столпившиеся у левого борта амазонки
оживились, украдкой подталкивая друг друга локтями, послышались шепотки, смешки
и фырканье. Грайне окинула суровым взглядом свое моментально присмиревшее
воинство и шепнула Сварогу на ухо:
– Если что замечу – тут же отрежу под корень…
«Эта может», – подумал Сварог и шепнул в ответ:
– Милая, да я ж очарован и околдован тобою одной, неужели не
заметила? Твоя застенчивость и скромность…
Охнул, чувствительно получив локтем под вздох, сердито
замолчал.
По узкому проходу, охранявшемуся двумя квадратными каменными
башнями, галеры вошли на веслах в большую бухту, где стояли десятка два
кораблей, – такие же галеры и разномастные парусники, большие и маленькие.
Даже невежественный в морском деле Сварог сразу определил, что это – военная
добыча, собранная с бору по сосенке в самых разных местах. Поодаль, на холме,
там и сям светились огоньки – судя по их расположению, Коргал – город не столь
уж маленький. Вот и соседний холм усыпан огнями, и еще один, и еще… «А не Рим
ли это часом? – подумал Сварог. – Не город ли, что некогда стоял на
месте Рима?»
Амазонки группами расходились в разные стороны – из порта
вело несколько дорог. Грайне, отдав какие-то распоряжения, покинула галеру
одной из первых. Своего незадачливого экипажа Сварог так и не увидел. Он шагал
следом за девушкой мимо каких-то каменных пакгаузов, удивляясь полному
отсутствию часовых. Хотел было спросить Грайне, в чем причина такой
беспечности, но Карах внезапно высунулся из капюшона, шепнул на ухо:
– Очень плохая тварь, хозяин.
– Ага, заметил? – обернулась Грайне. – Тем лучше.
И вы полюбопытствуйте, милорд…
Она свернула с утоптанной дороги, остановилась у лежавшего
поблизости камня – высотой ей до пояса, уарда два в диаметре, почти правильный,
разве что чуточку бугристый шар со срезанным основанием. В Ямурлаке попадаются
очень похожие.
Девушка положила ладонь на макушку валуна, наклонилась,
что-то сказала, хотя прозвучали эти слова сущей бессмыслицей. Сварог отшатнулся
– камень вдруг ожил, тяжело шевельнулся, раскрылись две горизонтальные щели,
освещенные тусклым Табагровым сиянием, словно пробивался свет пылающего внутри
костра. И тут же закрылись – будто сильный свирепый зверь вновь задремал.
– Значит, они живые? – вслух подумал Сварог.
– Плохие твари, хозяин, – обеспокоенно подтвердил
Карах. – В Ямурлаке они тоже водятся, правда, их мало осталось. Одни спят
много лет, и их не добудиться, но есть и такие, что просыпаются ночью, рыскают
по дорогам… И у них есть пасть…
– И еще какая, – кивнула Грайне. – Двигаются они
очень быстро, если возникнет такая нужда. И только в Коргале помнят, как их
приручать.
– Кольцо вокруг Коргала? – спросил Сварог небрежно.
– Даже два, – улыбнулась ему Грайне. – Они и в
воду могут спускаться. Говорят, в стародавние времена они в морях и обитали, но
отчего-то ушли на сушу.
«Понятно, почему нет часовых, – подумал Сварог. –
Такая тварь проломит днище любому кораблю, а пешего или конного с размаху
расшибет в лепешку. Влипли».
Они поднимались по нешироким улицам, косо вившимся вокруг
холма. Невысокие каменные дома, чистая мостовая, вымощенная тесаным камнем.
Из-под ворот вслед им лениво побрехивали собаки.
– Я-то думал, тебе устроят триумфальную встречу, –
сказал Сварог. – С цветами и трубами.
– Глупость какая, – отмахнулась Грайне. – Дела
говорят сами за себя. Завтра все и так будут знать.
– Даже без свиты ходишь…
– Если царица ходит ночью одна по своему городу – это
кое-что о городе говорит…
– Логично, – сказал Сварог. – Буду где-нибудь
королем – учту.
– Ты-то? – фыркнула Грайне.
– А что? Есть, знаешь ли, любопытное пророчество. Как на
меня скроено и шито.
– Ну-ну…
Она потянула тяжелое кованое кольцо, открыла калитку рядом с
высокими воротами. Сварог вошел следом за ней на широкий мощеный двор,
освещенный несколькими факелами. Со всех сторон выскочили поджарые мохнатые
собаки, узнали хозяйку и отчаянно замахали хвостами, набежали слуги со
служанками, низко кланяясь. Грайне прошла меж ними с неизвестно откуда
взявшейся величавостью. Сварог поспешил следом, косясь на любопытных собак,
взявшихся его обнюхивать, чувствуя себя весьма неловко и глупо.
Это, конечно, оказался не Версаль, где Сварог и не бывал,
признаться, но сомневаться, что он попал во дворец, не приходилось – гобелены
на стенах, сплошь батальные, мозаичные полы, даже высокие зеркала кое-где
попадались. Коридоры, правда, узковаты, а потолки в вековой копоти из-за
многочисленных светильников.
– Ну? – спросил Сварог, когда она остановилась перед
дверью с полукруглым верхом, украшенной то ли золотыми, то ли позолоченными
бляшками и полосами. – Где тут мое законное место? На коврике у порога?
– Здесь твое место. – Грайне, взяв его за рукав,
втолкнула внутрь. – На коврике у порога будет жить твой мохнатый нахал. А
для тебя найдется занятие и внутри.
Она за шиворот вытащила Караха из капюшона, бесцеремонно
кинула на коврик и захлопнула дверь у него перед носом. Повернулась к Сварогу,
уже не величавая, а откровенно веселая и нетерпеливая:
– Значит, решил, что я всегда сдаюсь первой?
Глава 3
Графьев прибавляется
Конечно, это был не Рим. Хотя бы потому, что холмов
оказалось не семь, а всего четыре, сплошь застроенных каменными домами,
окруженными ухоженными садиками, – и множество домиков, уже деревянных,
разбросано вокруг холмов. На холмах жили амазонки с челядью и самые уважаемые ремесленники
– корабельщики и оружейных дел мастера. В домах на равнине обитали пастухи,
пахари и ремесленники рангом пониже. Гребцы, самые бесправные в здешней
иерархии, обитали в портовых казармах.
