– Странно вы шутите, – пожал плечами Леверлин. –
Нет, серьезно не знаете? Неужели образование на небесах столь плохо поставлено?
Ремиденум, о собрат мой по несчастью, – это университет в Равене,
старейшее на Харуме учебное заведение. Прославленное не только своей древностью
и научными достижениями, но еще, замечу с гордостью, и благодаря подвигам его
студентов в тех областях, что мало общего имеют с изучением премудрых наук…
Если попадете в Ремиденум, не заикайтесь, что сроду о нем не слыхивали, –
из дуэлей не выпутаетесь…
– Учту, – сказал Сварог. – Значит, вас тоже…
– Вроде того. Когда несколько дней назад стали гулять
упорные слухи о распахнувшихся Воротах и странных пиратках, я по непоседливости
своей решил проверить все самолично. Нанял кораблик – и поймал приключение на
свою голову. Кто же знал, что отсюда невозможно бежать… Мне эта идиллия уже
начинает надоедать. Дважды приходилось бежать из тюрем, но отсюда не убежать. Я
с ужасом обнаружил, что толстею! Сидячая жизнь…
– Это ужасно, – согласился Сварог. – Но я как раз
обдумываю побег, и есть определенные шансы…
– Подождите, – сказал Леверлин гораздо серьезнее, без
тени прежнего балагурства. – Побег – это прекрасно. Но давайте уж
откровенно. Быть может, мне следовало бы молча примкнуть к вам… Но я, простите,
становлюсь злым, осторожным и крайне недоверчивым, когда чего-то не понимаю. Я
не возьму в толк, откуда взялся второй граф Гэйр, столь похожий на первого.
– Ладно… – сказал Сварог, безнадежно вздохнув. Он вкратце
рассказал свою историю, но представил дело так, будто не бывал ни в каких
Хелльстаде и Ямурлаке, а потерпел аварию в Пограничье и пробирался оттуда в
Харлан, к тамошнему имперскому наместнику, чтобы вернуться к себе на небеса. И
не было ни капитана Зо, ни «Божьего любимчика», ни всего остального.
– Хорошо врете, – резюмировал Леверлин. –
Убедительно… Лорд Сварог, в Ронеро, как и везде, хватает глупцов, но среди
питомцев Ремиденума вы не найдете ни дураков, ни легковерных. Что это вас вдруг
потянуло в Харлан? Сразу чувствуется, что в земных делах вы мало что смыслите,
но тот граф Гэйр исколесил Пограничье вдоль и поперек. Вас там очень быстро
заставили бы выложить вашу историю – и непременно предупредили бы, что из-за
сходства с вашим предшественником вам в Харлане будет небезопасно. Да и не
любят в Пограничье Харлана. Вас непременно отговорили бы от посещения сего
осененного черной магией герцогства. Народ в Пограничье, в общем, неплохой. И
новоиспеченный лар вроде вас, оказавшись там, обязательно стал бы пробираться
не в Харлан, а в Ронеро или в Лоран, где тоже есть имперские наместники, а
страны эти не в пример для вас безопаснее… Жители Пограничья именно это и
посоветовали бы, непременно воспользовавшись удобным случаем лишний раз
пожаловаться императрице при вашем посредстве на свое тяжкое житье-бытье. Они,
чудаки, еще верят, что императрица им поможет… Вы же скитались где-то несколько
дней, объявились в платье Вольного Топора на плывущем в Харлан корабле, причем
при вас был загадочный топор, судя по описанию моей воинственной
подружки-хозяйки, весьма напоминающий Доран-ан-Тег…
– Ну ладно, – сказал Сварог. – Рискну и буду с
вами откровенным. В конце концов, я вас в случае чего всегда успею прикончить,
предупреждаю честно… Так вот, в Харлане собирают войско из ямурлакских
мертвецов, и я, боюсь, остался единственным, кто об этом знает, кроме, конечно,
самих заговорщиков…
Леверлин, словно бы ничуть не удивившись, произнес медленно:
– Какого же рожна вы здесь торчите?
– Получилось вот…
– Получилось! – зло бросил студент. – Вы что,
должны были найти в Харлане кого-то, кто способен все это сорвать?
– Вроде того.
– Нужно выбираться отсюда. Немедленно.
– Вы тоже каким-то боком причастны к этим играм?
– Ни к чему я не причастен, – сказал Леверлин. – Я
не святой подвижник. Но иногда люблю подраться, есть вещи, против которых
необходимо драться… Нынешний случай – как раз из таких.
Почему-то Сварог сразу ему поверил. И сказал:
– Видите ли, у меня есть джинн. Тот, кто мне его отдал,
клянется и божится, что с этим джинном можно договориться…
– Отлично. Если так и случится, лучшего нечего и желать. А
если джинн окажется духом переменчивых стихий, начнется столь буйное
безобразие, что мы, если уцелеем сразу, вполне сумеем сбежать, когда он
примется разносить Коргал вдребезги и пополам… Маргам будет не до нас.
Приступим?
– Прямо сейчас?
– А что?
Сварог пожал плечами:
– Глупо, конечно, но я хотел уйти красиво…
– Кто мешает?
– Нас могут подслушать, начнется суматоха…
– Святая Бригита! А винные подвалы? – Он показал
пальцем вниз. – Ручаюсь, никто из челяди не решится протестовать, когда вы
поведете туда своего гостя. Вы ж тут – ночной король…
– А в морду? – угрюмо поинтересовался Сварог.
– Бросьте, я и сам в таком же положении, не забыли? Ну,
пойдемте. – Он поднялся, забрал прислоненный к ножке стола виолон –
инструмент вроде гитары, только прямоугольный. – Все мое ношу с собой.
Имею слабость сочинять посредственные вирши и распевать таковые под собственное
бренчанье. А наши милые хозяйки обладают-таки еще одним исконно женским качеством,
кроме известного нам по ночной поре, – обожают слушать любовные баллады, и
я имею здесь успех, какого на родной планете ожидать не мог…
План стал претворяться в действие молниеносно. Никто и в
самом деле не решился препятствовать Сварогу – пожилая ключница, ведьма старая,
имела на сей счет свое мнение, но безропотно выдала светильник и ключи.
Конечно, ворча вслед насчет молодости и неопытности иных благородных особ,
давших чересчур много воли разным прохвостам. И с тоской поминала добрые старые
времена, когда прохвосты таковые знали свое место. Сварог не стал связываться,
но Леверлин, уже ступив на верхнюю площадку ведущей во мрак лестницы,
обернулся:
– Хочешь, харя, наябедничаю царице, что ты тайком главного
кухаря принимаешь и хозяйкиным вином потчуешь?
И захлопнул дверь погреба. Они осторожно спустились вниз.
Леверлин огляделся, высоко держа светильник:
– Вот в таком месте я и хотел бы покоиться после смерти,
можно и в уголке…
Под сводчатыми потолками в шесть длинных рядов выстроились
огромные бочки, лежавшие на мощных козлах и каменных подставках. На стеллажах
из неоструганных досок поблескивали из песка горлышки бутылок.
– Я не выдержу, даже сознавая серьезность минуты, –
признался Леверлин. – Иначе в Ремиденуме меня проклянут.
Он огляделся, подхватил с крючка оловянный ковшик и
направился к ближайшей бочке. Открыл кран, налил, осушил до дна, пошел к
другой, причмокивая и ухая. Сварог сам не удержался при виде такой роскоши –
снял другой ковшичек, поменьше, продегустировал. Окликнул нежданного напарника:
