– Бросьте. Всех все равно не успеете обойти.
– Но какое богатство…
– Лучше объясните, как мне извлечь из узилища нашу
единственную надежду?
– Просто сорвите пробку. Только учтите – если верить
авторитетам, джинн выполняет лишь три желания, потому формулируйте четко и семь
раз отмерьте…
– А если он разбушуется?
– Выбора нет. – Леверлин огляделся. – Коли уж он
начнет все крушить, есть утешение: нас завалит этими великолепными бочками, а
если особенно повезет, мы успеем захлебнуться в вине.
Сварог достал кинжал и принялся ковырять пробку, маленькую,
покрытую толстым слоем чего-то вроде смолы, почти окаменевшей. Порезал палец,
выругался.
– Осторожно, – прошептал за его спиной Леверлин.
– Соскользнуло лезвие, черт… Ну!
Он поддел пробку острием, надавил, и она, чмокнув, вылетела,
описала дугу, укатилась за бочки. Из горлышка сосуда неспешно пополз то ли дым,
то ли туман удивительно чистого алого цвета. Сварог едва удержался, чтобы не
закинуть сосудик подальше в угол. Дым ширился, но не расплывался, не таял, края
его оставались четко очерченными, он взмыл к потолку и постепенно принял облик
полупрозрачной человеческой фигуры – понятно, лишенной всякого восточного
колорита вроде чалмы или халата. По ней непрестанно пробегали словно бы волны
зыбкого холодного огня, она светилась изнутри, мерцала, рдела, как угли в
прогоревшей печи, то темнея, то наливаясь алым пламенем. Лицо походило на
человеческое, только уши были острые, а подбородок раздвоен, как коровье
копыто.
Джинн, колыхаясь под сводами, смотрел на них, а они таращились
на него, задрав головы. Леверлин опомнился первым:
– Кто ты?
Глава 4
Побег по-графски, с участием джинна
– Я – Урак-Омтар, дух огня, – ответил джинн не столь уж
и оглушительным, но странно рокочущим голосом, казалось заставившим вибрировать
и барабанные перепонки, и череп Сварога. – Это вы меня освободили?
– Мы, – опомнился и Сварог. – Надеялись, что и ты
нам поможешь, мы и сами в беде…
– Я знаю закон, – пророкотал джинн. – Его нарушают
духи воздуха и воды, они непостоянны, изменчивы, как ветер и вода, но огонь
благороден и чист. Если не знаете, кому верить, верьте духам огня… ну и земли,
пожалуй. Жив ли еще Шелорис, самый могучий из подлейших и самый подлый из
могучих?
– Боюсь, никто у нас не помнит ни его, ни названия страны,
где он правил, – сказал Леверлин.
И тут же в головах у них взорвался гремящим эхом хохот
джинна.
– Так ему и надо, собаке в черной короне! Его забыли, а я
жив! Значит, и Шангара больше нет?
– А где был этот Шангар? – спросил Леверлин.
– На полуденном восходе континента, – сказал
джинн. – Небольшая страна, почти сплошь взятая в кольцо горами и по суше,
и по морю, кроме трех мест на побережье, примыкавшая к заливу, где ревели
вулканы…
– Вам это о чем-нибудь говорит? – спросил Сварог.
– Это чрезвычайно напоминает Горрот. Правда, вулканы давно
потухли, веков сорок назад… Ну да, все знали, что Горрот вырос, как на
фундаменте, на каких-то остатках древней злой магии…
– Вулканы погасли? – забеспокоился джинн. – Я не
могу без вулканов, я дух огня…
– Не паникуй, – успокоил Леверлин. – На островах
еще найдется пяток вулканов, без жилья и купанья не останешься… Ах, лорд
Сварог, как бы мне хотелось подольше с ним потолковать. Ценнейшие для историков
сведения…
– Я соскучился, – сказал джинн. – Хочу на свободу.
– Мы тоже, – сказал Сварог. – Но дело в том, что
мы даже не на Таларе…
– И вас сюда посадили, как это у людей принято? – Джинн
огляделся. – Дверь без заклятий. Сейчас дуну…
– Стой! – заорал Сварог. – Подожди ты! Нам не из
подвала нужно выбраться, а из города…
Джинн снисходительно усмехнулся, деловито присмотрелся к
стенам подвала:
– Город сровнять с землей, сжечь или просто развалить? Как
желаешь?
– Не спеши, – сказал Сварог. – Я хочу, чтобы,
когда я тебя попрошу, все в городе уснули. Все живое, кроме меня, его, здешней царицы
и трех моих матросов. Пусть и марги уснут… Можешь сделать?
– Что еще за марги? – не понял джинн. Выслушав Сварога,
кивнул: – Пойду посмотрю.
Он сжался в крохотную алую точку, микроскопический огонек
метнулся вверх, к двери.
– Довольно мирное создание, – сказал Сварог.
– Пока ему не приказали развалить город… Судя по старым
книгам, дух огня свято соблюдает договоры, но врагам его приходится несладко.
Однако у меня, я вижу, хватит времени…
Он проворно налил себе еще ковшик и принялся смаковать. Вниз
пронеслась огненная полоска толщиной с иглу, разрослась в джинна.
– Ничего трудного, – пророкотал он. – Это живые
существа, не владеющие магией. Смешно, но они чем-то сродни духам огня – внутри
у них горит свой огонь… Они уснут. Все уснут, кроме тех, кого ты назвал. Это
первое желание?
– Да, – сказал Сварог. – Теперь второе – ты
быстренько домчишь корабль, на который мы сядем, до места, которое я тебе
укажу.
– Третье желание?
– А вот с третьим придется несколько дней подождать. Идет?
Ты просидел пару тысяч лет, что тебе пара дней?
– Я знаю закон, – проворчал джинн. – Что поделать,
придется ждать…
Он съежился в искорку, искорка скрылась в сосуде. Сварог
спрятал его в карман, испугавшись в первый миг, что одежда вспыхнет, но
никакого жара не почувствовал.
– Ну, пошли, – сказал он. – Начнем представление,
как только Грайне вернется…
– А какое у тебя третье желание?
– Сам пока не знаю, – сказал Сварог. – Я подумал,
что оно нам пригодится в Харлане…
– Толково. Пошли… нет, погоди-ка. – Леверлин
осмотрелся, прошел в угол и вышел оттуда, волоча на плече бочонок квортеров
[10]
в тридцать. – Тяжеленько, но доволоку. В дороге
пригодится.
– Хотите, я набью корабль этими бочками? – раздался
приглушенный голос джинна.
– Э, нет, – прокряхтел Леверлин. – Это выйдет
третье желание. У меня душа разрывается от тоски по этим бочкам, но постараюсь
пережить…
Ключница наверху воззрилась на них ледяным взглядом, но
промолчала. Леверлин кряхтел, согнувшись, держа в другой руке за гриф покрытый
золотистым лаком виолон, однако героически пер бочонок по длинным коридорам.
Попадавшиеся навстречу служанки хохотали, а та, что преследовала Сварога
жаркими взглядами и намеренно расстегнутыми верхними пуговками, даже пошла следом,
приговаривая:
