– Эт-то что за франты? – раздалось наконец рявканье
барона. – Что нужно?
Ощутив прилив веселой ярости, Сварог посмотрел снизу вверх в
одутловатую харю. Его голос звучал невыносимо надменно:
– Я – лорд Сварог, граф Гэйр. Что здесь происходит?
– Я – Леверлин, граф Грелор, и хочу задать тот же вопрос.
Сварог убедился, что его имя барону незнакомо. Но вот титул
– самый захудалый барон Пограничья не мог не знать, что «лордами» титулуют
только ларов.
– Что я хочу, то здесь и происходит, – рявкнул барон. И
добавил тише, чтобы не слышали его вояки: – Милорд, если Его Небесное
Великолепие нарушает традиции и без должного почета разгуливает по нашей убогой
земле, с ним по скудоумию нашему могут и бесчестно обойтись…
«А он не трус, – отметил Сварог. – Подонок, но не
трус. И неплохо осведомлен о традициях…»
Барон гнусно усмехнулся:
– Ваше Небесное Великолепие, тридцать топоров – это тридцать
топоров, как ни крути. Если вы соблаговолите дождаться окончания церемонии, я
приму вас в своем замке с почетом, какой только способен оказать. Мы люди
темные, но понимаем: иногда и высоким господам неба хочется развлечься на земле
без лишней пышности…
Пожалуй, он готов был покончить дело миром. Вот только
Сварог никак на это не мог согласиться. Он быстро огляделся. Воины, сбитые с
толку вполне мирным разговором, содержания которого они не слышали, поступили,
как все солдаты в подобных случаях: опустили оружие, расслабились, тупо ожидая,
пока дело вернется к какой-то определенности.
Леверлин крикнул человеку у столба:
– У вас, случаем, не будет к нам просьбы?
Человек ответил быстро, но с достоинством:
– Господа, я никогда и ни у кого не просил помощи, но иногда
приходится отбрасывать прежние привычки. Не могли бы вы развязать эти веревки и
одолжить меч? Остальное я сделаю сам…
– Боюсь, церемонию придется отменить, барон, – сказал
Сварог.
Шаур он держал в левой руке, нацелился сначала в конскую
грудь. Однако, когда рука барона дернулась к мечу, передумал – живи, лошадка,
ты одна ни в чем не виновата, – шагнул вперед и размахнулся топором, не
особенно и широко.
Лезвие вошло в обтянутый кольчугой жирный бок – косо и
глубоко. Барон еще валился с седла, брызгая кровью, а Сварог уже развернулся на
каблуках к кучке воинов, выстрелил в ближайшего, пустил очередь звездочек в
группу стоявших поодаль. К его радости, моментально начался вполне приличный
переполох. Конь рванулся вперед, но Леверлин, ловкий и проворный, как кошка,
схватил повод и одним махом взмыл в седло. Зрители шарахнулись кто куда,
разноголосо вопя. Воины тоже не являли собой образец единства и боевой стойкости
– кто остался на месте, кто откровенно пятился, лишь человек пять неуверенно
двинулись к Сварогу.
Передний размахнулся топором для хорошего броска. Сварог,
осклабясь, ждал. Топор тяжело полетел в его сторону – и срикошетил от невидимой
преграды, отлетел вбок. На того, кто его бросал, это произвело неизгладимое
впечатление, да и остальных потрясло. Сварог сделал выпад и обрубил половину
клинка белобрысого сопляка, оказавшегося ближе всех. Леверлин волчком вертелся
с конем, ожидая атаки, но никто на него пока не бросался. Со стороны
немногочисленных зрителей, рискнувших остаться на месте, послышались крики:
– Лар! Лар!
Наступил самый интересный момент. Либо солдатня, превозмогши
страх, навалится всем скопом, и тогда все завертится по-настоящему, либо они выиграли.
Стало тихо, только раненые стонали и охали. И в этой тишине вдруг завопил
Леверлин, во всю мочь, словно хотел докричаться до летучих замков:
– Ваганум! Ваганум!
Он кричал что-то еще, про клятву, кажется. И все вдруг
изменилось самым решительным образом. Воины, собравшись в кучку на почтительном
расстоянии от Сварога, аккуратно стали складывать все свое оружие наземь. Это
было настолько неожиданно, что Сварог оглянулся – не въезжают ли на площадь
конники князя Велема?
Ничего подобного.
Воины, покончив с разоружением, выстроились неровной
шеренгой. Леверлин шел к нему, ведя коня в поводу, улыбаясь во весь рот:
– В Ремиденуме еще и прилежно зубрят науки…
– Детали, – только и сказал Сварог, все еще удивляясь.
– Бывает набег ради грабежа, бывает война, а в земном праве
есть еще и ваганум. Когда пришлый дворянин побеждает в схватке владельца
манора, чтобы самому сесть на его место. Конечно, тут свои условия: владелец
вправе использовать всю свою вооруженную силу, а пришелец обязан иметь, самое
большее, одного спутника. Потому, хоть для ваганума теоретически открыт даже
Снольдер, на деле успеха можно добиться лишь в такой вот глуши. Особенно когда
подданные не хотят защищать хозяина.
– Значит, теперь барон – ты?
– Не было у меня хлопот… – усмехнулся Леверлин. – Ты.
Быстренько начинай командовать, время не ждет… Ну!
Сварог приосанился, принял позу, показавшуюся ему самой
величественной, оперся на рукоять топора, указал на столбы и рявкнул:
– Отвязать!
Воины, не очень и удивившись, побрели к столбам. Сварог неуверенно
оглянулся на молчавшую толпу и крикнул:
– Все прекрасно, ребята, вольности последуют!
– Идиот! – поморщился Леверлин. – Они ж к тебе
сейчас с просьбами и нуждами кинутся, затопчут…
Толпа и в самом деле колыхнулась вперед, лица из тупых стали
вполне человеческими, охваченными надеждой. Но воины по жесту Леверлина уже
выстроились меж Сварогом и толпой, а Леверлин уже кричал, воздев руки:
– Спокойствие! Барону нужно время, чтобы разобраться с
вашими нуждами! Вольности вам обещаны, и они будут! Стоять!
Подействовало. Толпа замерла в прежней позиции.
– Обрати-ка внимание на эти рожи…
Сварог обратил. Пятеро с нагло-угодливыми рожами
холуев-любимчиков и одетый еще богаче пожилой субъект с лицом до того
добродетельным и праведным, что мог оказаться лишь вором и сатрапом.
– Ага, – сказал Сварог понимающе. – Ну-ну…
Он направился к приближенным покойного барона, махнул на
ходу воинам, и они, уже успев подобрать оружие, заторопились следом.
– Управитель? – спросил Сварог.
Субъект с лицом праведника часто-часто закивал.
– А повесьте-ка его, пожалуй, – сказал Сварог. –
Что это за управитель, если довел город до такого похабства?
Воины сграбастали управителя, но он с неожиданной резвостью
вывернулся и пал в ноги, цепляясь за сапоги:
– Ваша светлость, я ж вам пригожусь…
– Ладно, оставьте его пока, – сказал Сварог. –
Остальных вешайте.
