– Здрассь, – сказал Л. Д. Тот перестал мести и вопросительно поглядел на него.
– Вы не тутошний?
– Одно слово, и вы все про меня поняли, – улыбнулся Льюис. – Верно, старичок?
– Вы с янки?
– В точности.
– Ни разу допрежь не видал черного янки, – старик широко осклабился беззубым ртом. – Правду сказать, я ваще не встречал допрежь янки. Чем-нить помочь?
– Непременно. Не скажете, где здесь Фридменовское бюро?
Улыбка старика угасла, он опасливо огляделся по сторонам, прежде чем сказать:
– Да ступайте, как шагали. Два-три квартала, а опосля сверните направо. – Он демонстративно отвернулся и снова принялся мести улицу.
Льюис поблагодарил его, но слова благодарности повисли в воздухе, не вызвав отклика. Ничего удивительного: старшее поколение на Юге видит в янки только источник бед и не хочет иметь ничего общего ни с ними, ни с законами. Пожав плечами, Л.Д, зашагал дальше.
Вход во Фридменовское бюро обнаружился сбоку от обветшалой церкви, далеко вниз от центра города по пыльной немощеной улице. Л. Д, толчком распахнул дверь и вошел. После ослепительного сверкания улицы ему показалось, что внутри царит мрак. За столом, уставленным картонными коробками, доверху наполненными бумагами, сидели две негритянки. Обе подняли на него глаза; та, что помоложе, улыбнулась и вернулась к работе. Из задней двери в комнату вошел человек в белом пасторском воротничке, кивнувший ему.
– Могу ли я помочь вам, сын мой?
– Еще бы, если вы преподобный Ломаке.
– Он самый и есть.
– Получили ли вы письмо, извещающее о моем приезде? Меня зовут Л.Д. Льюис.
– Разумеется, мистер Льюис, весьма рад вас видеть, – пастор с улыбкой двинулся вперед, протягивая руку для пожатия. – Леди, это мистер Льюис из Фридменовского бюро в Вашингтоне.
Как только знакомство состоялось, Л.Д, опустил свой узел и плюхнулся в кресло.
– Могу я предложить вам что-нибудь освежающее? – осведомился Ломаке.
– Просто стакан воды, если вам не трудно. Он поболтал с женщинами, пока преподобный ходил за водой. Поблагодарив его, Л.Д, осушил сразу полстакана.
– Я хотел спросить, пришла ли посылка для меня?
– Всенепременно. Поначалу я думал, что она для меня, потому как написано: “Библии”. Но она была адресована вам с просьбой не открывать. Все едино это было бы нелегко, поскольку она запечатана проклепанными кожаными ремнями. Она в задней комнате.
– Можно взглянуть? – встав, Льюис подхватил свой узел. Ломаке повел его из главной комнаты в церковь, а потом ввел в маленькую комнатку в глубине.
– Убрал сюда для безопасности, – пояснил он. Ткнув длинную коробку носком сапога, Л.Д, извлек из узла длинный охотничий нож и перерезал ремни. Потом принялся вскрывать крышку ящика.
– Нас тут никто не услышит?
– Нет. Сегодня здесь только мы и дамы.
– Письмо, что вы написали во Фридменовское бюро, в конце концов попало ко мне.
Нахмурившись, Ломаке опустился на стул и рассеянно хрустнул костяшками пальцев.
– Значит, вам ведомо, что у нас тут беда. Налетчики подожгли церковь. К счастью, я увидел это и погасил огонь вовремя.
– А угрозы были?
– Не без того. Подсовывали записки под дверь. Безграмотные. Велели нам или закрываться, или нам достанется по заслугам.
– В некоторые бюро уже вламывались. Два из них сожгли. Один человек погиб.
– Я видел это в газетах. Вы можете нам помочь?
– Для того-то я и здесь, преподобный. Снова обернувшись к ящику, Льюис принялся выламывать запечатавшие его доски.
– А могут ли помочь Библии? – поинтересовался Ломаке, глядя на Библии в красных переплетах, заполнившие ящик.
– Эта Библия может, – ответил Л.Д., извлекая верхний ряд книг и вытаскивая сверток в промасленной бумаге. Развернув бумагу, он вынул винтовку. – Это двадцатизарядная, заряжающаяся с казенника спенсеровская винтовка. Я не мог ехать сюда с ней на плече, поэтому послал ее вперед себя. – Он вынул из ящика коробку с патронами.
Сдвинув брови, Ломаке покачал головой.
– Я человек мирный, мистер Льюис, и чуждаюсь насилия.
– Как и я, сэр. Но мы должны защищаться против этих налетчиков. Они наглеют с каждым днем. Они смелые, когда избивают стариков, женщин и детей. В Южной Каролине они даже выпороли кнутами стотрехлетнюю старуху. Мы просто защищаемся против людей, стремящихся загнать нас обратно в рабство. Разве в Библии не сказано; “Око за око”?
– В Библии сказано еще и о мире, и о том, что надо подставить другую щеку.
– Это не для меня, – тряхнул головой Л.Д. – Я сражался на войне. Люди думают, что я купил или украл этот старый китель, но его дал мне дядюшка Сэм. Я сражался за Союз, а теперь сражаюсь за свободу, ради которой умирали мои друзья. Так что скажите людям, чтобы не тревожились о церкви, скажите, что теперь они могут спать по ночам спокойно. Пожалуй, я поночую здесь пару дней, просто чтобы эти бандиты не заварили какую-нибудь кашу. Еще одно: как дела в вашей школе?
Понурившись, преподобный ссутулил плечи.
– Вообще никак, с прискорбием сообщаю. У нас была миссис Бернхардт, вдова из Бостона. Она трудилась не покладая рук, весь день с детьми, а по вечерам учила взрослых, желавших узнать грамоту. Но, видите ли, окрестным жителям не по вкусу, чтобы мы учились читать и писать. Сначала ей пришлось съехать из меблированных комнат, затем ей не позволили жить в гостинице, даже в той, что у вокзала. В конце концов с ней поговорили. Я так и не узнал, что ей сказали, но она проплакала всю ночь. А на следующий день села на поезд. Нам тут недостает миссис Бернхардт.
– Ну, может, с виду этого и не скажешь, но до начала войны я был учителем. Проработал в школе пару месяцев, прежде чем пошел в армию. Пожалуй, чтобы научить людей грамоте, сгожусь.
– Вы воистину дар божий! – чистосердечно воскликнул преподобный. – Если мы сумеем одолеть безграмотность среди нашего народа, то сможем сделать все на свете, все на свете!
– Надеюсь, что вы правы, – Л.Д, изо всех сил старался скрыть горечь своих слов. Слишком уж хорошо он знал мир белого человека, чтобы рассчитывать на внезапные чудеса.
Поездка по железной дороге была долгой и утомительной. Сиденье было слишком неудобным, чтобы толком поспать. Но одной из вещей, которым Л.Д. Льюис выучился в армии, была способность спать где угодно и когда угодно. Деревянный пол кладовки с узлом вместо подушки – вполне удобная постель.
Проснулся он несколько часов спустя под звуки гимнов, распеваемых в церкви, – притом чрезвычайно приятные. Льюис немного помычал в лад. Потом встал, вышел в тесную церковку, чтобы принять участие в службе. Преподобный Ломаке увидел, как он вошел, и счел уместным упомянуть о нем после проповеди.
