Со склонов поросшего лесом холма генерал Твердыня Джексон видел тыл вражеских позиций. Группа офицеров держала совет, а мимо проходило отделение солдат: раненых выносили на носилках.
– Пять минут, – приказал он, и его изнуренные солдаты повалились на землю под деревьями. Дисциплина на марше соблюдалась неукоснительно, до сих пор они даже не прикасались к своим флягам. И теперь пили взахлеб, утоляя жажду. Проверили, заряжены ли винтовки, затем примкнули штыки.
– И чтобы никакого крика, пока не ударим по ним, слышите, – велел главный сержант. – А потом орите во всю глотку, будто черти в аду. Попотчуйте их холодной сталью и горячим свинцом. Дайте им жару, тигры!
Сигнал был передан по цепи, и они встали, ожидая команды. Все взгляды были устремлены на генерала Джексона, вышедшего на солнце и медленно вытащившего саблю. Он поднял ее высоко над головой, а затем наотмашь рассек воздух сверху вниз. Цепи облаченных в серые мундиры солдат безмолвно вышли из-под деревьев, шагая вперед все быстрее и быстрее, – а затем устремились бегом вниз по склону.
Для врага это было полнейшей неожиданностью. Главный сержант протопал мимо Джексона и врезался в сбившихся в кучу офицеров – всадив штык в того, у кого было больше золоченой куриной требухи на головном уборе. Джексон не отставал от него. Его сабля разила направо и налево.
Атакующие врезались в тыл британцев, прокладывая себе путь штыками. Раздался выстрел, затем еще – и воинственный рев тысячи глоток слился в единый грозный клич.
Обороняющиеся четко расслышали гром стрельбы и пронзительные крики.
– Теперь наша очередь, – провозгласил генерал Роберт Э. Ли. – Мы сдерживались чересчур долго. Теперь давайте-ка отплатим им той же монетой!
Его солдаты, засидевшиеся в окопах, лавиной повалили через каменные и деревянные баррикады и набросились на врага.
Внезапность атаки, грубая сила штыков и ливень пуль из скорострельных спенсеровских винтовок очистили поле боя. Сбившиеся в кучи люди сражались и погибали. Британские солдаты пытались бежать, но бежать было некуда. Лишенные руководства – их офицеры были или захвачены в плен, или убиты, – оставшиеся без боеприпасов, цепенеющие от ужаса, они просто не видели иного выхода.
Бросив оружие, они сдались. А на море разыгрывалось последнее сражение.
Американский крейсер “Виргиния” и не отстающий от нее “Мститель” на всех парах шли к приближающемуся конвою. Стоя на мостике “Виргинии”, капитан Рафаэль Семе разглядывал через бинокль два броненосца с развевающимися “Юнион Джеками” и изготовленными к бою орудиями. А позади них легли в дрейф три военных транспорта.
– Ну, судя по всему, они хотят дать нам бой, – заметил Семе, опуская бинокль и покачивая головой. – Какая самонадеянность! – Он обернулся к первому помощнику лейтенанту Сойеру. – Спустите катер. Возьмите скатерть и размахивайте ею. Скажите капитану, что, если он сложит оружие, мы пощадим его людей – и его корабль. В качестве веского аргумента можете рассказать ему, что случилось с “Завоевателем”. – Те немногие, кто выжил в сражении, назвали свой корабль.
Капитан Фосбери смотрел на приближающийся катер со смешанным чувством. Он видел калибр орудий, направленных на него, и знал, что ему предложат. Жизнь – или смерть. Но есть ли у него выбор? Выслушав лейтенанта Сойера, он ужаснулся вести о “Завоевателе”.
– Со всем экипажем, вы говорите?
– Выживших меньше дюжины. С одного залпа. Как по-вашему, долго ли выстоит ваш корабль?
– Я ценю вашу заботу, – Фосбери весь подобрался. – Но, видите ли, у меня нет выбора. Я никогда не смогу пережить бесчестья, если сдамся, не сделав ни единого выстрела, при первой же встрече с врагом. Бесчестье…
– Ваша смерть – смерть вашего экипажа. Есть вещи похуже бесчестья.
– Для колониста быть может, – огрызнулся Фосбери. – Но не для джентльмена. Покиньте мой корабль, сэр. Полагаю, ответ вам ясен.
– Значит, они весьма щепетильны в вопросах чести, а? – сказал капитан Семе, когда Сойер прибыл с докладом на мостик. – Дайте сигнал “Виргинии”. От сдачи отказались. Стреляю высоко, чтобы вывести из строя орудия, но не затопить корабль. Удачи.
Три войсковых транспорта сдали назад, как только два американских броненосца устремились на их защитников.
Это было не сражение, а целенаправленное избиение. Британские ядра отскакивали от крепкой американской брони.
Зато американские орудия осыпали их снарядами, превращая в исковерканные остовы. При этом стреляли они высоко. Расстрелянные и изувеченные, но все еще остающиеся на плаву, британские броненосцы в конце концов выбросили белый флаг.
Честь капитана Фосбери не пострадала. Зато сам он погиб.
"Мститель” остался у изувеченных британских броненосцев, а “Виргиния” устремилась за транспортами, обратившимися в бегство, как только начался бой. Находящиеся в них войска будут высажены на берег и отправятся прямиком в лагерь военнопленных.
Все висело на волоске, но британская контратака не удалась. Ирландия больше не входила в Великобританию. Но и не стала еще полноценной державой. Ей предстояло пройти еще долгий путь, прежде чем настанет этот счастливый день.
ПОБЕДА!
Для Генри, лорда Блессингтона, было совершенно очевидно, что в Ирландии происходит нечто очень тревожное. Три долгих дня он следил и выжидал, прислушиваясь к разговорам слуг и пытаясь отделить домыслы от фактов. Сделать это было очень трудно. Из верхних окон замка Трим он видел солдат, марширующих на север. На второй день мимо проскакал эскадрон кавалеристов, и в тот же день издали докатился грохот канонады. На третий день он отправил своего управляющего верхом в Дрохеду, чтобы тот выяснил, что удастся. Управляющий – ирландец, но вполне благонадежный человек. По крайней мере, до сей поры. А вот теперь он вернулся и стоял перед лордом, дрожа от переполняющих душу чувств. Рили никогда не отличался избытком воображения, и Блессингтон еще ни разу не видел его таким, как сейчас, – стоя посреди кабинета, тот комкал свою шляпу, не находя слов.
– Да сядь же, человече, сядь и возьми себя в руки, – не вытерпел Блессингтон. – Выпей вот это. – Он подвинул через стол бокал с бренди и сам опустился в большое кресло спиной к окну. – А теперь поведай мне, что ты узнал.
Рили выпил залпом, поперхнулся и взахлеб закашлялся. Потом утер рот и лицо громадным платком, который извлек из рукава, после чего выудил из кармана сюртука маленькую книжечку в кожаном переплете, которую всегда носил с собой. Казалось, приступ кашля излечил его от немоты.
– Я делал записи, ваша светлость. Я пошел к секретарю городской корпорации и узнал у него. У него там были кое-какие телеграммы, и он дал мне их посмотреть. Похоже, американские солдаты захватили Дублин. Они повсюду.
– Захватили Дублин? Как… И как они сюда попали?
– Да кто знает? О, чего я только не понаслушался, разговоров хоть отбавляй. Одни говорят, что они пришли морем с огромадным флотом. Кто-то сказал, что видел собственными глазами, как они высаживались тысячами, на лодках и баржах вниз по каналу Ройял и Лиффи. Но одно наверняка, и все, что я слышал, сходится с этим: они тут, и их ужасно много. И раненые есть, и в больнице, где они находятся, говорят о большущем сражении в Кьюрра.
