Собравшись с духом, он сел и сбросил с кровати ноги. Боль рванулась было в атаку, но он уже полностью захватил контроль над собственным телом и сразу же загнал ее обратно. Оглядев себя, он обнаружил, что одет в блекло-синие казенные трусы почти до колен и желтую от многократных стирок нижнюю рубаху с завязками у горла и черным штампом на подоле. Ни его одежды, ни хотя бы больничной пижамы поблизости не было. Зато в метре от его кровати обнаружилась еще одна койка, с которой на него удивленно таращился лысый усатый старик в высоком гипсовом воротнике.
– Э, слышь, ты куда? – просипел старик. – Ты ж лежачий! А, чтоб тебя, ты же еще и глухонемой!
– Тихо, батя, – сказал ему Дорогин. – Надо мне, понимаешь? Где мои тряпки, ты не в курсе?
– Бежать решил? – удивился дед. – Ну, ты даешь! Только лег бы ты от греха, до лестницы ведь не дойдешь, свалишься.
– Не свалюсь. Ты, главное, не шуми. Мне человека надо спасти, а потом можно будет и полежать.
Так где одежда?
– Вот тебе и глухонемой… Да вон она, одежда, в шкафу, где ж ей быть-то?
Пока Дорогин, время от времени непроизвольно скрипя зубами, натягивал на себя перепачканную зеленью и закапанную кровью одежду, старик таращился на него с веселым изумлением, ожидая, видимо, что он вот-вот свалится на пол. Дорогин, однако, и не думал падать. Когда он, закончив одеваться, взялся за дверную ручку, старик окликнул его.
– Эй, парень!
Дорогин обернулся, для верности придерживаясь одной рукой за стену.
– Удачи тебе, – сказал старик.
– Выздоравливай, батя, – ответил Дорогин и вышел в коридор.
Едва он успел скрыться за углом, как в палату вошла медсестра, держа наготове шприц. Она деловито подошла к постели Дорогина и только теперь заметила, что в ней никого нет.
– А где этот? – спросила она у старика, который с интересом наблюдал за ее реакцией на таинственное исчезновение лежачего пациента.
– А ушел, – охотно сообщил старик. – Одежу свою в шкафу взял, оделся и ушел.
– Как ушел? Куда ушел?
– Он мне этого не сказал, – огорченно ответил дед. – Я ему говорю: ты куда, мол, тебе ж вставать не велено, а он молчит. Одно слово – глухонемой.
Так молча и ушел.
– Да ты что плетешь, старый? – возмутилась медсестра. – Как он мог уйти с проломленной головой?
– Значит, не ушел, – не стал спорить дед. – Под кроватью посмотри – может, там спрятался.
Медсестра, поняв наконец, что даром теряет время, пулей вылетела за дверь.
Она настигла Дорогина в самом конце коридора, рядом с лифтом.
– Больной, стойте! – закричала она. – Куда вы, больной? Вам нельзя вставать!
Дорогин сделал вид, что не слышит, и нажал кнопку вызова лифта. Подскочив к нему, медсестра схватила его за локоть. Дорогин решительно высвободил руку и резко выставил перед собой ладонь, заставляя сестру держаться на расстоянии.
– Игорь Николаевич! – заголосила она, поняв, что одной ей не справиться. – Игорь Николаи-и-ич!!!
Из ординаторской выскочил врач, держа на весу соленый огурец, с которого обильно капало на пол и на белый халат. Мигом оценив ситуацию, он сунул огурец в карман и бросился на помощь медсестре.
– Что это вы выдумали, батенька? – строго спросил он тоном рассерженного доктора Айболита, но тут же спохватился. – Вот дьявол, он же ни черта не слышит… Ну что прикажете делать с этим психом?
– Ничего со мной не надо делать, – сказал Дорогин, и доктор на мгновение остолбенел. Впрочем, он быстро пришел в себя.
– Тем лучше, – сказал он. – Значит, есть шанс договориться.
– Нет никакого шанса, – перебил его Дорогин. – Мне нужно идти.
– Послушай, парень, – миролюбиво начал врач, незаметным жестом отослав медсестру, – не валяй дурака. Ну куда ты пойдешь в таком виде? Надо отлежаться, подлечиться… Я понимаю, в наше время это звучит смешно, но я когда-то давал клятву Гиппократа и отношусь к ней довольно серьезно, так что отсюда ты выйдешь только через мой труп.
– Труп – не проблема, – сказал Дорогин. – Не обижайся, доктор, но мне действительно очень нужно уйти, и я уйду, понимаешь? Если я не уйду, один хороший человек погибнет. Наверняка. Это очень дорогой мне человек, и я все равно уйду.
Доктор сразу посерьезнел.
– Зачем в таком случае ты валял ваньку перед следователем? Хотя о чем это я…
– Вот-вот, Дорогин стоял, удерживая двери лифта в открытом положении. Он уже собирался войти в лифт, но доктор снова удержал его.
– Подожди. У тебя в карманах была куча денег и ключ от гостиничного номера. Разве все это тебе не нужно?
– Ключ, наверное, нужен, а деньги можешь оставить себе.
– Нет уж, спасибо. Подожди здесь, только, ради бога, не исчезай.
Он скрылся в ординаторской. Дорогин стоял у открытой двери лифта, борясь с тошнотой и острым желанием смыться, пока не поздно. Доктор вернулся почти сразу, неся в руках два коричневых бумажных пакета.
– Вот. Здесь, – он протянул Дорогину один пакет, – твое имущество, можешь проверить. А здесь, – он протянул второй пакет, – кое-что из достижений мировой фармацевтики.
– Например, анальгин, – иронически сказал Дорогин.
– Посмотрите на него, он еще иронизирует, – восхитился врач. – Да, и анальгин в том числе. Жуй, не стесняйся. Помочь не поможет, но рехнуться от боли не даст. В пузырьке нашатырный спирт. Когда почувствуешь, что отключаешься, понюхай. Да, кстати, курить я тебе не советую – запросто можешь хлопнуться в обморок. Если что, звони в «скорую», примем как родного.
– Да знаю я, знаю… Может, все-таки возьмешь деньги?
Врач скривился, словно откусил кусок лимона.
– Вот дурак… Иди отсюда, пока я санитаров из психиатрии не вызвал. Деньги они возьмут, но и тебя заберут тоже.
Дорогин пожал ему руку и вошел в лифт. Спускаясь на первый этаж, он распихал содержимое пакетов по карманам, а пакеты выбросил в урну в вестибюле.
Проходя мимо большого, во всю стену, зеркала напротив окошка справок, он поймал в нем свое отражение и поспешно отвернулся. Зрелище было плачевное: голова обвязана, кровь на рукаве… И полные карманы таблеток в придачу. Он представил себе, как во время жестокой драки вдруг берет тайм-аут, чтобы глотнуть горсть таблеток и занюхать их нашатырем.
– Да, – пробормотал он, выйдя на залитое ярким солнцем крыльцо больницы, – хорош воин, нечего сказать…
Он остановился, соображая, что ему предпринять в первую очередь. Не придумав ничего особенного, он махнул рукой проезжавшему мимо такси и через десять минут уже был возле гостиницы «Волна». Здесь сердце его радостно дрогнуло: огромный двухэтажный автобус все еще стоял на стоянке под окнами гостиницы, хотя Дорогин был уверен, что того давно и след простыл. Он попросил таксиста высадить его за углом, расплатился и вышел на горячий асфальт.
