Маги-ищейки, или в просторечии нюхачи, и впрямь обладали огромными носами. У одного из них, северянина, нос был с горбинкой и нависал над тонкими губами и невзрачным подбородком как мощный птичий клюв. У второго, южанина, плоский и широкий нос с вывернутыми ноздрями разъехался на половину лица, придавая облику владельца что-то жабье.
— Чую, — затрепетал ноздрями горбоносый. — Здесь.
Он уверенно подошел к окну, принюхался посильнее и ткнул пальцем в форточку.
— Поверху влезли, — утвердительно клюнул воздух он.
Плосконосый закрыл глаза, замер посреди кабинета.
— Это проклятие, — пробормотал он. — Так пахнут проклятые. Если вы отойдете в сторонку, сударь… уж вы простите, но от вас тоже разит.
Йемителми молча отодвинулся к двери.
— Да, так оно и есть, — довольно улыбнулся нюхач. — Сильное проклятие. В окно влез проклятый.
Королевский почтальон мысленно вычеркнул из списка подозреваемых треть населения архипелага и почти всех приезжих. Что ж, это сократило список практически вдвое. Конечно, он оставался слишком длинным, но расследование пока в самом начале.
Увы, кроме этих двух зацепок, ничего больше не нашлось. Неизвестно, сколько человек действовали — возможно, всего один. Самым неясным было, как воры вычислили момент. У Йемителми было две противоположных версии — постоянное наблюдение или неимоверная везучесть, — и обе ему одинаково не нравились.
Разумеется, нюхачам не сказали, что именно пропало. «Ценный артефакт», никаких подробностей. Никому не могло прийти в голову, что речь идет о королевском перстне, ведь король вставил камень в оправу на глазах у всего Бедельти и толпы гостей архипелага. Ищейки вынюхали тайник, проследили остаточную эманацию артефакта от стола к окну, сквозь форточку — а на открытом воздухе след прервался. Без особой надежды Йемителми спросил, не смогут ли нюхачи найти артефакт по его магическому запаху. Южанин твердо сказал, что нет. Северянин с сомнением предположил, что если бы он оказался не далее, чем в двух шагах от предмета, то, возможно… Вероятность этого события была слишком мала, чтобы всерьез на него рассчитывать. К тому же Йемителми сообразил, что в собранном виде артефакт может иметь иную ауру и другой магический запах, чем в разобранном. Он взял с ищеек стандартную клятву молчания, выразил им благодарность золотом и отпустил.
Затем главный почтальон собрал своих подчиненных. Здесь разговор был сразу начат с клятвы молчания, причем третьей степени, что означало смерть при попытке разглашения. Дюжине почтальонов была доверена государственная тайна похищения перстня. Йемителми сотрудников подбирал лично, глупых или ненадежных среди них не было, и в том, что они безупречно выполнят свою задачу, южанин не сомневался. Задача, правда, была расплывчатой — раствориться в толпе, смотреть и слушать, искать намеки на все необычное. Йемителми не забывал о двух заговорах, северном и южном. Почтальоны обвешались амулетами из богатого арсенала и отбыли выполнять приказ.
Главный королевский почтальон взглянул в окно, а затем, не поверив своим глазам, на хронометр. Ему казалось, что с утра прошла длинная утомительная вечность, а на самом деле день едва начинал клониться к вечеру. Это хорошо. Потому что нужно еще многое успеть. А на сегодняшний вечер у него было намечено очень важное дело. Настолько важное, что даже исчезновение перстня не могло его отменить.
* * *
Кристеана дор Зеельмайн чувствовала себя странно. Привыкшая все анализировать, докапываться до мелочей, держать в полном порядке тончайшие движения собственной души, она не могла подобрать своему нынешнему состоянию ни определений, ни хотя бы аналогий. «Странно, — повторяла она себе. — Все это очень странно». Мысли были смятенными, слова не значили ничего, события несли ее в потоке, как лодку без весел.
С того момента, как она, позабыв обо всем, ворвалась в апартаменты Мбо Ун Бхе, что-то переменилось. Не во внешнем мире, нет — внутри нее. Можно создать убедительную ложь, можно вернуться в прежний порядок жизни, но она сама стала другой, и этого нельзя отменить. Ситуация с перстнем была опасной и непредсказуемой, следовало искать — и как можно быстрее найти заговорщиков, нужно было мыслить государственными категориями и принимать верные решения. А блистательная дор Зеельмайн чувствовала себя не призванным в строй магом, а… женщиной.
Окружающий Кристеану хаос карнавала как нельзя лучше отражал тот сумбур, что творился у нее внутри.
Когда Тарсинг вставил поддельный камень в поддельный перстень и неизвестный вор проделал то же самое с подлинником, Кристеана дор Зеельмайн не сдержала вздоха облегчения. Магическое поле накрыло острова, и значит, ей по крайней мере не придется драться с врагом безоружной. Без магии она казалась себе не просто безоружной, а слепой, глухой, полумертвой. Теперь к ней вернулись силы.
Первым делом она попыталась нащупать перстень в магическом пространстве, но артефакт был неразличим. Что ж, странно было бы, если б похитители не озаботились защитой, однако попробовать стоило. Дор Зеельмайн не сомневалась, что Ун Бхе тоже предпринял попытку, и, надо полагать, преуспел не больше нее.
Гетцельшойзе! Дела обстоят прескверно, честно сказала себе Кристеана. И что теперь? Броситься в бой, конечно же. Победить или погибнуть. Но перед этим позволить себе маленькую передышку.
Она ушла с подмостков практически вслед за королем. Взмахом руки пресекла попытки свиты увязаться за ней. Два шага в сторону, в толпу, и вот уже к ближайшей улочке протискивается не надменная северянка, светловолосая и белокожая, а знойная южанка — черные волосы разметались по смуглым плечам, алые губы распустились хищным цветком, чуть раскосые глаза темны и огромны. Путь красавицы был отмечен восторженными восклицаниями и нескромными комплиментами. За каких-нибудь три десятка шагов она получила две клятвы в вечной любви, пять предложений провести вместе ночь, два — выпить пива, одно — протанцевать до утра. К последнему прилагалась красная роза. На предложения южная красотка ответила ослепительной улыбкой и отрицательным жестом, розу воткнула в волосы и скрылась в переулке.
В квартале от площади Мбо догнал ее. Тигр Юга остался тигром, но превратился почти в альбиноса. Снежные волосы, прозрачные глаза, северная бледность — и смертоносная грация крупного хищника, от которой у Кристеаны забилось сердце. Карнавальный сын Севера схватил за руку карнавальную дочь Юга, развернул к себе, и любовники слились в поцелуе. Прямо посреди улицы. Сегодня — можно. Кто-то из зевак захлопал. Краткий миг вседозволенности, ради которого жители обоих континентов стремятся на острова. Карнавал отпускает грехи… на время карнавала. Веселитесь, маски, каждый миг праздника на счету!
Задыхаясь и смеясь, Крис отстранилась.
— Пойдем, — попросила она. — Погуляем по городу просто так, как обычные люди. Выпьем кислого вина в кабачке. Потанцуем под флейту и тамбурин. Ты купишь мне дешевый коралловый амулет на память.
— Если хочешь, любовь моя, — серьезно сказал Мбо.
