Работник аэропорта сообщил, что Морозов уже на борту, и проводил Глеба к авиалайнеру. Как хорошо везде иметь своих прикормленных людей, благодаря которым можно решить любую проблему.
Глеб глубоко вздохнул, стер с лица все до единой эмоции, нацепил маску уважительного трепета и радушия, раскинул объятья и шагнул к старику.
– Владимир Владимирович, какое счастье, что удалось застать вас! Мое почтение!
Мороз вскинул седые кустистые брови и приподнялся с кресла.
– Глеб?
– Владимир Владимирович, я ведь президент корпорации! Без моего ведома ничего никогда не происходит. Неужели вы думали, что улетите без шума? – попытался пошутить мужчина.
– Я не обязан ни перед кем отчитываться, и если не афишировал свои планы, значит, не счел нужным.
По лицу старика невозможно было понять ровным счетом ничего. Злится? Равнодушен? Играет?
– Разумеется! Ни в коем случае не хотел побеспокоить вас, просто решил поздороваться, раз уж вы в кои-то веки покинули пределы имения.
– Ну что ж, тогда давай здороваться, – смягчился старик и даже выдал некое подобие улыбки. Только глаза остались ледяными.
Глеб распинался как мог, отвешивая комплименты внешнему виду Мороза, интересуясь здоровьем, рассказывая о планах на ближайшие месяцы, всячески пытаясь тянуть время, пока капитан не попросит его покинуть борт.
– А все-таки раскройте тайну, куда путь держите? Мы искренне переживаем за вас! Мария будет просто в обмороке, если узнает…
– Маше знать не обязательно. Ничего не говори ей, сам расскажу. Я лечу по личным делам, поэтому тебе тоже волноваться не о чем.
Старик глянул на часы и нахмурился.
– Тебе пора, мы скоро вылетаем.
И в этот момент в салон лично зашел капитан и объявил о старте.
– У трапа ждет автомобиль, Глеб Александрович, а нам пора в небо.
– Конечно, уже исчезаю!
Глеб подскочил с кресла, стал преувеличенно долго жать руку Владимиру, поправлять пиджак и вдруг замер на секунду и хлопнул себя ладонью по лбу.
– Идиот! Владимир Владимирович! Я ведь о самом главном забыл! Вы не сказали, как скоро вернетесь, а мне срочно нужна ваша подпись. Как раз после обеда собирался отправить с курьером документы в имение, дело не терпит отлагательств. Как хорошо, что рабочий кейс везде ношу с собой! Подпишите быстренько, а то сорвется очень важная сделка, назначенная на эту неделю.
Владимир нахмурился еще больше, с тревогой глянул на капитана, нацепил на нос очки и взял документы. Как и многие пожилые люди, он терпеть не мог задерживать кого-то, а уж вылет самолета тем более, на что и сделал ставку Глеб.
– Подпишите вот здесь и здесь, и я испаряюсь!
Старик занес ручку над бумагой и начал медленно выводить свой фирменный вензель «М». Глеб боялся выдохнуть. Он так и знал, что, скорее всего, Мороз никогда не читает договоры, полностью доверяя своему ставленику. Сколько раз отправлял на подпись те документы, которые требуют автографа официального владельца компании, и они всегда возвращались в срок без единого нарекания и вопроса со стороны Владимира. Можно было бы рискнуть и эту доверенность упрятать в стопку рабочих бумаг, но Глеб побоялся. А вдруг все же читает? Или, как сейчас, подписывает не глядя? Время почему-то растянулось и замерло. Ближайшая пара секунд решит все. Старик единым взмахом пера уничтожит себя. Как просто…
– Нет, не могу. Я всегда внимательно изучаю бумаги, у меня просто рука не поднимается подписывать не глядя. А читать пять страниц текста нет времени, мы не можем сбивать работу международного аэропорта и задерживать рейс. Придется тебе перенести сделку и дождаться моего возвращения. Либо оставь бумаги, в полете все прочту, подпишу и отправлю. До свидания, Глеб.
* * *
Маша покрепче сжала губы, чтобы не расхохотаться в голос. В полутора метрах от нее стояла перепуганная девушка лет восемнадцати и держала в руках сувенирное ружье, отлитое из бронзы, изо всех сил стараясь не выронить угрожающую ношу. Этот импровизированный ствол всегда висел над камином в гостиной с тех пор, как его подарили дедушке мастера-оружейники на одном из празднований дня города. Ружье не стреляло. Оно представляло собой монолитный кусок металла.
– Похвально, что ты взяла на себя функции сигнализации. Но все же стоит закрывать двери, если никого не ждешь. Для этого придуманы замки и затворы. И опусти оружие, деточка, а то надорвешься. В нем килограммов пятнадцать веса.
Девушка отчаянно хлопала полными ужаса глазами и не двигалась с места.
– Меня зовут Мария Морозова, я приехала в гости к дедушке и решила дождаться его в кабинете. А где он, кстати?
– А… а как вы прошли, ворота ж заперты были? – выдавило из себя несчастное создание, слизнув капельки пота с верхней губы.
– Да положи ты это чертово ружье на пол, пока руки не отвалились! Оно все равно не стреляет и никогда не стреляло, это имитация. Как тебя зовут и кто ты? Помощница по хозяйству?
– Катя. – До девушки наконец дошло, что она имеет дело с родственницей Владимира Владимировича и можно не беспокоиться. Она с облегчением пристроила ствол на диван и густо покраснела.
– Очень приятно, Катя.
– А как вы вошли…
– О господи, ты другие слова знаешь? – рассмеялась все-таки Маша. – Как вошла? Калитка со стороны леса открыта была. Так дедушка на прогулке?
– А почему вы не позвонили ему лично и не узнали, где он? – продолжила допрос подозрительная Катя.
– Это уже мое личное дело, и хватит вопросов, лучше сама отвечай.
Маша долгие годы училась «включать директора», потому что далеко не все и не сразу правильно реагировали на нее, отвлекаясь на юную внешность. Проходила курсы НЛП, консультировалась с психологами, тренировалась на муже и подружках. Катя почувствовала власть, исходящую от незваной гостьи, и сникла.
– Так хозяина нет давно. Я в восемь утра приехала, его уже не было.
– В восемь? – изумилась Маша. Вот это номер! – А как же чашка кофе в беседке и поленья в камине? А еда на столе?
Девушка виновато склонила голову, закусила губу и покраснела еще гуще.
– Простите…
– За что прощать-то? Говори уже!
– Так хозяин записку оставил, что на этой неделе могу не приходить. Я и поняла, что он надолго уехал. Ну и решила… Печь-то растопить, посмотреть, каково это… камин-то есть… и кофе я пила. А в кабинет мне не велено совать нос, я и не была тут ни разу.
Час от часу не легче. Что за прятки устроил дед? Уехал дольше чем на один день и даже «отключил» свечение? Ну, могут у него ведь быть свои планы, в конце концов? Захотел и уехал. Двадцать пять лет не хотел, а сегодня захотел. Именно в тот момент, когда так нужен Маше, когда накопилось столько вопросов и новостей.
