– Это из-за обрезания, – с видом знатока произнес фотограф.
– Глупости, – тоже с видом знатока отвечал ему «звукач», – все дело в конституции.
– Это у президента все дело в конституции, а евреи и арабы – они хитрые.
– Ну и что? Хитрые – еще не значит, сильные в смысле потенции.
– Они что-нибудь себе во вред делают, как ты думаешь?
«Звукач» почесал затылок, затем пожал плечами:
– Не припомню такого случая.
– Сами-то они слабаки, но специально обрезаются, чтобы кожа на члене погрубее стала, чувствительность падает, вот и трахаются дольше, чем мы.
– Не может быть!
– Ты в динамике подтверждение моим словам слышишь?
– Нет, – тут же воскликнул «звукач», – даже ради такого удовольствия обрезаться бы не стал.
– Тебе никто и не предлагает.
Пиво в банке кончилось, и фотограф легко смял ее одной рукой, затем потянулся и прилег на ковер. Принялся отжиматься.
«Звукач» с недовольной гримасой надел на голову наушники и переключил звук на них. Но даже он, привыкший слушать всякие звуки, не рассчитанные на посторонние уши, не мог сохранить каменное выражение лица. Его губы то расплывались в улыбке, то зло поджимались.
– Эй, – крикнул он фотографу.
– Чего тебе? Если по делу, то отвечу, а если просто поболтать, то иди ты к черту!
– Наконец-то кончили, угомонились.
– Тебе-то от этого какая радость?
– Можно дальше не слушать, скоро заснут. Он снова переключил звук на динамик, откуда слышалось ровное дыхание, женское и мужское. Регулятор громкости он отодвинул до минимума и теперь, только напрягшись, можно было догадаться, что динамик обтекаемых форм жив.
– Ты долго будешь еще копошиться? – осведомился «звукач».
– Долго. На общение не рассчитывай.
– Ну, вот и отлично, – рассмеялся «звукач», – я прилягу поспать, а ты свистнешь, если что.
Не дождавшись согласия, он растянулся на надувном матрасе прямо возле своей аппаратуры и вскоре уже храпел, перекрывая сопение Ибрагима Аль Хасана и его жены.
Утром «звукач» проснулся оттого, что на его лицо упало солнце. Он поморщился, сел, протер глаза. Фотограф стоял у окна, немного отодвинув штору, припав глазом к окуляру, наблюдая за окнами квартиры.
– Черт побери, – выругался «звукач», – даже поспать не дадут!
– Семь утра, – не оборачиваясь, ответил фотограф, – в это время дома я уже на ногах.
– Ты-то да, а у меня маленьких детей нет, сплю столько, сколько влезет, если на службу с утра не надо.. Люблю я нашу работу, сутки дежуришь, потом отдыхаешь. Даже отпуск брать не надо, – «звукач» повернул регулятор, чтобы понять, что делается в квартире.
Записывающая аппаратура включалась сама собой, лишь только шум достигал определенной точки.
– Вот, гад, – проговорил «звукач», – храпел так, что две кассеты за ночь испортил.
– У тебя не спросил, – отозвался фотограф. «Звукач» пошел в ванную, зная, что если он понадобится, фотограф его позовет. Но тому пока хватало и своих дел.
* * *
Ибрагим проснулся и стал ходить по квартире. Жена спала. Телефонные звонки записывали другие оперативники, так что на конспиративной квартире можно было слышать лишь самого иорданца, но не его собеседника.
– Ну, что, Сундуков… – говорил Ибрагим, – в порядке, говоришь?..
Сегодня мы с тобой и встретимся… Давай пораньше, насчет складов переговорить надо… Каких, каких, – рассмеялся иорданец, – ты что, забыл?.. Это как в кроссворде: город из четырех букв, столица русских оружейников…
Фотограф на всякий случай сделал несколько снимков, благо даже полупрозрачные занавески оказались раздвинутыми, и Ибрагим Аль Хасан картинно смотрелся на фоне белой как снег стены. Машинально фотограф обернулся посмотреть, пишет ли разговор аппаратура.
– Да-да, в Серпухов груз перебросим, больше ждать мои заказчики не станут. Потом всю партию сразу в Дагестан, лишь только подсоберем номенклатуру по списку.
«Звукач» примчался в комнату, даже не зайдя в туалет. Генерал Гаркунов ему бы голову открутил, если бы эта часть разговора осталась незаписанной.
– Кажется, трахи кончились, – сказал «звукач», прислушиваясь к разговору. – Делом парень занялся.
– Это не нам решать, – ответил фотограф.
– Мы с тобой уже целый комикс сделали, к твоим фотографиям можно мои разговоры прикладывать.
– Не дам картинок.
– Самая интересная часть отсутствует, – вздохнул «звукач», удовлетворенный тем, что записал разговор от начала до конца.
Еще через час приехал джип, в который погрузился иорданец, соблюдая заведенный ритуал подставив лицо солнцу.
– Все, – вздохнул «звукач», выглянув в окно и проводив взглядом удаляющийся автомобиль. – Больше работы не предвидится. Баба его одна дома осталась, сама с собой говорить не будет. Так что можем сесть и отдохнуть.
Фотограф тем временем не отходил от фотоаппарата с телеобъективом, укрепленным на треноге.
– Что-то интересное увидел?
– Постель в кабинете стелет, – «звукач» захихикал, – наверное, любовника решила привести. Совестливая все-таки, в спальне на кровати с чужим человеком трахаться не станет.
– Дурак ты или как? – сказал фотограф, продолжая следить за женщиной. – Она от него такие бабки имеет, а приезжает он сюда раза два в год на пару недель. Уж потерпела бы!
Женщина ходила по квартире полуодетая, в трусиках и в расстегнутом халате. Она сложила белье в ящик дивана, стоявшего в кабинете, и подошла к окну. Фотограф сделал снимок просто так, ему понравилось, как выглядит еще не до конца проснувшаяся женщина в утреннем свете, еще непричесанная, ненакрашенная.
– Нет у нее никакого любовника, во всяком случае, не будет на него времени, пока Ибрагим здесь. Имея такого мужа, зачем ей еще кто-то?
Тем временем генерал Гаркунов устроил разнос своим подчиненным. Из перехваченного телефонного разговора, следовало, что Сундуков по договоренности с иорданцем должен перевезти какой-то груз со складов, расположенных в Туле, в Серпухов. Пикантность ситуации заключалась в том, что за Сундуковым следить начали уже после того, как этот груз лег на склады в Туле, и что находится в ящиках, никто не знал.
Генерал Гаркунов, когда злился, не стеснялся грубых выражений:
– …вашу мать, – кричал он на оперативников, – почему мы до сих пор не знаем, что лежит на складах в Туле?
– Не было распоряжения.
– У вас своих голов нет?! Или они у вас только для того, чтобы фуражки носить, жрать да пить?
