Пропорции тела изменились: я стала более тонкой, гибкой. Ступни ног претерпели разительную трансформацию, напоминая сейчас нечто среднее между человеческой ступней и кошачьей лапой. Даже странно, что нога не болтается в берцах, которые на первый взгляд практически не изменились.
Я взяла свою обувь и осмотрела. Ага, внешне не изменились, зато внутри приняли форму, идеально подходящую к моей новой ноге.
Спину рассмотреть через это зеркальце у меня не получилось, но на ощупь я определила, что вдоль позвоночника протянулась полоса мягкой шерсти. Там, где у людей располагается копчик, у меня начинался хвост толщиной почти с мое предплечье. Так, сидеть в кресле у меня больше не получится. Но в целом на теле гораздо меньше шерсти, чем можно было ожидать. Уши, полоса вдоль позвоночника, переходящая в хвост, ноги от ступней до середины голени.
Тыльная сторона ладоней покрыта шерстью вплоть до самых кончиков пальцев, заканчивающихся, как я уже говорила, кривыми кошачьими когтями. Так, у кошек когти втягиваются… А у меня? Тоже.
Чудесно, просто чудесно.
Я почувствовала, что у меня вот-вот начнется истерика, и принялась дышать на счет шесть. Это помогло. Продолжая дыхательное упражнение, я еще раз заглянула в зеркало, пытаясь оценить себя объективно.
В принципе, если забыть свою бытность человеком, то выгляжу я неплохо. Как раз на уровне домашнего любимца.
— Проклятье! — Берцы один за другим врезались в стену, заставив демона в шкуре пса испуганно забиться под кровать.
— Что случилось? — послышался из-за двери встревоженный голос Тиэна.
— Все в порядке! — спешно отозвалась я, на всякий случай прикрывшись плащом. — Я просто уронила…
Я растерянно огляделась, пытаясь понять, что можно было уронить в этой довольно спартански обставленной комнате, и, не найдя ничего подходящего, просто повторила:
— Все в порядке.
Спустя некоторое время, когда шум за дверью стих, а я накинула запасную, целую и не испачканную кровью рубашку, раздалась мыслеречь демона:
— Хой, хозяйка. Успокоилась? Не понимаю, чего ты так переживаешь? — Той выполз из-под кровати и вольготно расположился на ней. — Для своей расы ты просто красавица. Практически идеальная фигура, глаза чистого желтого цвета. Признак породы, между прочим. Хвост правильной пушистости, мужчины твоего племени такие любят. Опять-таки шерсть благородного черного окраса. И пепельно-серые волосы — огромная редкость.
Тут демон спрыгнул на пол и уселся рядом с кроватью.
— Да и сиськи у тебя отличные. Так что мужикам других рас ты тоже понравишься.
Осознав его последние реплики, я подхватила кнут и резко стегнула по месту, где мгновение назад сидел паршивец. Той каким-то невероятным чудом успел вновь забиться под кровать.
— Ты, рыжая с-с-собака, — прошипела я мысленно, — вылезай оттуда.
— И не подумаю, пока кнут не бросишь! Ты ж меня развоплотишь сейчас, — отозвался забившийся в дальний угол демон.
— Если не вылезешь, точно развоплощу, — пригрозила я, не представляя толком, как можно осуществить эту угрозу.
— Брось кнут! Ты же даже его свойств не знаешь! Вот вернусь я в Первозданный Хаос, что ты без меня делать будешь? — с нотками паники протелепатил Аксандр.
— Жить долго и счастливо! — на запале отозвалась я, задумавшись, впрочем, над его словами.
Кнута в памяти Эйлинарры не было. Значит, это тот, который я собственноручно сплела дома. И который зачаровал подвернувшийся мне на ролевке артефактор с полного согласия и одобрения Арагорна. А какое свойство они туда вложили? Я тихонечко выругалась, переводя злость с Ксана на Арагорна и собственную глупость.
— Так, — произнесла я уже вслух, но тихо. — Сейчас ты вылезешь и объяснишь, с чего это у тебя подобное словесное недержание случилось. А потом расскажешь мне о свойствах кнута. Если оба твоих ответа меня удовлетворят, останешься в живых.
Аксандр опасливо выглянул из-под кровати и, увидев, что я спокойно сижу на полу, отложив кнут на расстояние вытянутой руки, забрался ко мне на колени.
Пушистое собачье тельце трогательно прижалось к обнаженной коже, и мне стало как-то уютно и спокойно, как бывало дома, когда мы с Шуриком валялись на диване и я читала ему особо понравившиеся отрывки из книг. Не удержавшись, я почесала демона за ухом, не очень представляя, как он к этому отнесется. Впрочем, возражать Ксан не стал: наоборот, поудобней развернулся, подставляя шею, и довольно зажмурился.
— Что касается «словесного недержания», — в мыслеголосе рыжего послышалась ирония, — ты сама все прекрасно понимаешь, хоть и не признаешься в том даже себе. Могу озвучить: если бы я не отвлек и не рассердил тебя, одна пушистая нэко сейчас билась бы в пароксизме жалости к себе. А это в нашей ситуации недопустимо. А насчет кнута… Ты что, до сих пор ни разу не посмотрела на него вторым зрением?
Я удивленно уставилась на оружие, пытаясь понять, что это за «второе зрение» такое. А потом вспомнила, точнее, извлекла из памяти Эйлинарры.
Нэко, в принципе не обладающие какой-либо магической силой, поголовно владеют другой, весьма ценной и необычной особенностью: они (или уже пора говорить «мы»?) умеют видеть волшебство, не прилагая к тому практически никаких усилий.
Тут же вспомнились все суеверия, касавшиеся кошек моего родного мира. Похоже, толика правды в них присутствовала.
Усмехнувшись, я прикрыла глаза, а потом взглянула на мир иначе. Вторым зрением. Окружающее преобразилось: большинство неодушевленных предметов стали тусклыми, практически невидимыми. Зеркало, висящее на стене, приобрело насыщенный стальной оттенок, а кнут засветился тусклым серо-синим сиянием с ярко-зеленым пятном в районе рукояти.
Я перевела взгляд на Аксандра и восхищенно ахнула: субтильное тельце тойтерьера окружала огненная аура, по форме напоминающая демона. Призрачные хвосты обвивали мою талию и мягко покачивались на легком сквозняке. Ошейник светился золотом, чуть-чуть сдобренным пронзительно-изумрудной зеленью. Мое тело (по крайней мере видимая для меня его часть) казалось сделанным из света: красного, оранжевого, синего, фиолетового, белого… Все эти цвета были опутаны золотистой, того же оттенка, что и ошейник Ксана, сетью, переплетенной редкими зелеными нитями. Браслет и вовсе превратился в сгусток чистого золотого пламени.
Не удержавшись, я тихонько подкралась к выходу из комнаты (для этого пришлось временно выйти из «режима» второго зрения, ибо в нем я не видела дверь) и взглянула на спящего Тиэна. Потомок дракона лежал на широкой скамье, трогательно устроив щеку на левой руке. Правая рука покоилась на рукояти меча, аккуратно пристроенного на полу. Я усмехнулась и моргнула, отрешаясь от вещественного, чтобы увидеть магическое. Теперь тело бывшего Охотника, как будто висящее в воздухе, окружало бледное марево: много небесно-голубого цвета, пронизанного светло-золотыми всполохами. И две изумрудно-зеленые кляксы: в районе сердца и головы. А от моего левого запястья к его шее тянулась тоненькая, пронзительно-белая нить.
