Ну, женщины женщинами, а дело делом. К сожалению, баба лежала неудобно. В смысле, не ей неудобно и даже не ее кавалеру, а мне, любимому – эта баба, дура толстомясая, перекрывала практически весь сектор обстрела, а сквозь нее стрелять глупо. В таком слое жира, наверное, не то что пуля – трехдюймовый снаряд застрянет. Не гранату же на них тратить. В общем, пришлось чуточку сместиться, и в этот момент под ногой скрипнула половица. Очень не вовремя.
Спал этот мужик чутко, и реакция у него была отменная. Меч в его руке оказался быстрее, чем я успел бы сказать «мама», а на ногах он был еще до того, как открыл глаза. И откуда, кстати, он этот меч извлек? В заднице, что ли, прятал? А двигается быстро, сволочь, и восьмерки крутит со скоростью, какая мне даже и не снилась. Но самое главное, его, похоже, совершенно не смущает отсутствие штанов, как, впрочем, и всей остальной одежды. Фу, извращенец! Вот ведь никогда бы не подумал, что буду с голым мужиком драться. Да ребята узнают – на смех подымут!
– Эй, мужик, – сказал я. – Брось свою железку и падай мордой вниз, на пол. Живым оставлю, обещаю.
Вместо того чтобы последовать мудрому совету (вот чес-слово, я бы не стал его убивать… наверное…), он взвыл что-то и прыгнул на меня, размахивая своей железякой…
Прав был тот, кто сказал, что добрым словом и пистолетом можно добиться больше, чем только добрым словом. Вот я ему сказал «лежать», а он не послушался. Всего-то один раз выстрелил – и он лежит. И даже не шевелится. И, похоже, не дышит.
А вот нечего, нечего было меня всерьез не принимать. Я ведь не Христос, всепрощение в список моих грехов не входит. И вообще, я иду взять кое-что, что у вас тут плохо лежит. А если лежит хорошо, да еще и гвоздями приколочено – оторвать и все равно взять. И всякие голые придурки с мечами мне не помеха – пришибу!
Примерно эти мысли пронеслись в моей голове, пока я оценивал ситуацию. Нудист лежал, и в его голове, точно промеж глаз, была аккуратная круглая дырочка. Совсем без крови, кстати. Даже не надо было проверять – и без того было ясно, что он мертв. Меч – простой работы, ничем не изукрашенный – валялся рядом. Надо же, он был даже короче моего, а я почему-то считал, что рыцари обязаны бегать с неподъемными двуручниками. Наверное, многочисленные фэнтезийные книги, которыми я одно время увлекался, страдали дефектами описания, или же их авторы сами плохо представляли, о чем пишут.
Та толстомясая баба смотрела на меня, и глаза ее были распахнуты так широко, что, казалось, заняли половину одутловатого лица и намерены были выпрыгнуть из глазниц. Но молчала – молодец, умная и соображает быстро. Я аккуратно поднес ствол «маузера» к губам:
– Тс-с-с…
Она испуганно закивала, прижимая руки к пышной груди. Ну что же, не стоит брать лишний грех на душу, хотя, конечно, на ней за последний день уже столько грехов накопилось, что, как говорил один киногерой, ни я не замечу, ни Аллах. Усмехнувшись, я кивнул и, подражая героям вестернов и прочих американских боевиков, крутанул пистолет на пальце.
Да уж, лучше бы я этого не делал. То ли есть какой-то секрет в том, как крутят свои револьверы ковбои, то ли их «кольты» легкие, как перышки, даже с учетом бесконечного запаса патронов, а может, просто «маузер» для таких игр не приспособлен. Не знаю, но палец я себе едва не оторвал, при всей своей нестандартной силе. Еще один урок на будущее – не выпендриваться. Но больно было зверски – даже обидно.
– Значит, так. Сидишь тихо и не высовываешься, а то убью. Поняла?
Женщина опять закивала, да так искренне, что я сразу понял – забьется в щелку и будет сидеть тихо-тихо. Вот и ладушки… Вполне удовлетворенный ситуацией, я открыл дверь и в следующий момент едва не погиб.
Как уж я, каким боковым зрением уловил движение меча – не знаю, но спасла меня только великолепная реакция. Я на нее и в прошлом-то не жаловался, а сейчас и подавно. Наверное, меня спасло то, что мой тренер по боксу, большой поклонник Мохаммеда Али, учил нас уклоняться от ударов и уделял этому, наверное, времени больше, чем собственно ударам. Не будь этого, я бы, скорее всего, постарался блокировать удар противника и почти наверняка не успел, а так тело сделало все само. Меч врага вместо того, чтобы развалить мне голову, лишь скользнул по кольчуге, но и этого хватило, чтобы сбить меня с ног.
Я перекатился назад, но рук не разжал, что, в принципе, и решило исход схватки. Не вставая, прямо с пола я всадил в уже шагнувшего ко мне и вновь заносящего меч противника три пули. Тот глухо охнул и рухнул вперед – не было никакого описанного в книгах и американских фильмах эффекта, когда человека отбрасывает назад. Он просто упал, и не успей я откатиться, то обрушился бы прямо на меня. Учитывая, что в руках у него была острая и тяжелая железяка, а сам он весил под сотню килограммов, такой встречи я вполне мог бы и не пережить.
Самое смешное, что когда я пощупал пульс, то обнаружил, что эта пиявка волосатая еще жива. Дышал, гад, что твой дельфин – пришлось добивать, благо это было несложно, однако все же не могу сказать, что такое положение вещей меня обрадовало. Останавливающее действие моих бронебойных пуль оказалось даже ниже, чем я предполагал, и это тоже следовало учесть. К тому же никаких доспехов на нем не оказалось, только нательная рубаха. Очевидно, не успел надеть – проснулся от звука выстрела и сразу бросился воевать. Кстати, а где еще двое?
Где прятались эти долбочесы, я так и не понял. Просто коридор вдруг наполнился лязгом металла и воплями. Эта парочка напала так стремительно и синхронно, что можно было не сомневаться – они не раз действовали вместе и умели прикрывать друг другу спины. Я даже ускориться не успел, только мечом отмахнулся…
Вот и вся моя хваленая вундервафля. У того, который отбил удар, меч если даже и уступал моему, то очень ненамного. Такое впечатление было, что я врезал по каменной стене. Впрочем, у моего противника ощущения должны были быть похожие, даже более неприятные – я-то был сильнее. А вот второй рубанул меня со всей силы.
Кольчуга выдержала, и поддоспешник смягчил удар, так что обошлось, похоже, без переломов – мне эти ощущения хорошо знакомы. Однако все равно рука онемела, и меч со звоном запрыгал по каменному полу. Но до момента, как тело осознает боль, еще оставалась какая-то секунда, и я кувырнулся назад, одновременно вскидывая неповрежденную правую руку с зажатым в ней «маузером».
Я, конечно, не первый меч в этом мире. Зато первый пистолет – точно! И не только первый, но и единственный, что, кстати, ничуть не ущемляет моих многочисленных достоинств. Таких, например, как умение стрелять. Два выстрела – два трупа, точнее, два полутрупа, но это ненадолго. Тому, который меня достал, пуля угодила в грудь, прикрытую кольчугой с укрепленными на ней стальными пластинами, проткнула одну из таких пластин, разворотила кольчужные кольца за ней, и бесформенным куском металла продолжила свой путь. Это я реконструирую, естественно, видеть такое просто невозможно. Однако позже, посмотрев на рану, я решил, что именно так все и было – уж больно жутко для такой маленькой пули выглядела рана.
