– Обязательно! – набычился Торвардин. – Вы не дали ей жить, так пусть Джасс скорее обретет право на новое рождение. Или вам так не терпится уязвить Альса?
И ведь не поспоришь с упрямым, непреклонным тангаром. Каждое его слово – истинная правда. И жить не давали, и с Ириена охота сбить спесь. Но, в отличие от людей, Ведающий смотрел в грядущее с оптимизмом. Воплощение Ильимани – это их забота. Вот пусть и занимаются своим делом. Познаватель Оллаверну и раньше не по зубам был, а теперь и вовсе недосягаем. Альс, разумеется, новости не обрадуется. Мягко говоря. Может, тангар прав, торопясь предать огню искалеченное тело женщины. Увидеть такое, да еще и любящему глазу… Ириен и раньше слыл чокнутым, а уж теперь никому неведомо, какими слезами отольются всем и каждому его потеря и безмерное горе.
Не надо думать, будто Ведающий злорадствовал. На против, он сочувствовал Ириену. А возможно, в чем-то даже завидовал. Надо же… Истинная любовь. Бывает ведь…
Арьятири присел рядом с Малаганом, хотя чувства и логика подсказывали ему, что эрмидэец не питает к нему ни малейшей приязни. Эльфийский Ведающий для Мэда – последнее живое существо, с которым он хотел бы говорить в этот момент.
– Может быть, следует подождать Альса? – спросил тем не менее эльф.
Эрмидэец зло хмыкнул:
– А не боязно, что Ирье с горя отправит вас всех следом на погребальный костер?
– Он обязан убедиться, что Джасс… мертва.
– Знаю я вашу искреннюю заботу, господин Арьятири, – сказал Мэд холодно.
– Что вы имеете в виду?
– Вашу ищейку – человека с незапоминающимся лицом наемного убийцы.
Неприкрытый вызов звучал в голосе Малагана, но Арьятири сделал вид, что всецело одобряет глубокую осведомленность собеседника. Улыбка снисходительного старшего брата украсила губы эльфа.
– Кто много знает, господин ис-Келлан, тот плохо и беспокойно спит. Как правило, такого человека одолевают лишние мысли, мешающие сладко почивать. Столь своевременно помянутый господин не представляет и не представлял ни малейшей угрозы Ириену. В чем-то он был весьма полезен…
– Был? – демонстративно поднял брови Мэд. – Уже?
Арьятири ничего не ответил. Не хватало еще оправдываться перед человеком. Впереди разговор с Альсом. Вот о чем следует беспокоиться по-настоящему.
Итан Канкомарец, самый недоверчивый из Круга Избранных, не сводил глаз с Мэда Малагана.
Знает ли эрмидэец, что, пытаясь спасти женщину, он сделал немыслимую для большинства магов вещь – пожертвовал всей своей силой? Бескорыстно отдал все, что имел, без всякой личной выгоды, как истинный лангер. А ведает ли Малаган, что его жертва принята и оценена по достоинству? По всей видимости, не знает и не ведает. Оно и понятно. О таком молчат наставники, и не сыскать упоминаний на страницах чародейских книг о том, как магия постепенно поглощает душу одаренного человека. И требует неустанных жертв и трудов. Со стороны кажется, будто для волшебника нет запретов и невозможного. А на деле? Далеко не каждый решился бы принять Силу, зная, что рано или поздно она пожрет его изнутри и уничтожит. Но Мэду Малагану эта участь не грозит. Теперь он не Бездна, но Колодец. Человека, способного пустить в себя пустоту, никогда не поглотит бездонная магия.
Итан не любил вспоминать о том, чем ему самому пришлось пожертвовать, чтобы стать Колодцем с чистой неиссякаемой Силой. Хоть минуло три века с той войны, а ему до сих пор по ночам не спалось.
«Ты не подозреваешь, Мэд Малаган, и не догадываешься. Но с твоим появлением наш мир стал чуть-чуть лучше. Каждый Колодец Силы есть благо для мироздания. Хоть что-то хорошее вышло из этого бардака», – удовлетворенно подумал магистр.
В гудящем погребальном пламени весело плясала саламандра. Счастливая маленькая саламандра, умудрившаяся обмануть всех – таких великих, непобедимых и могущественных. Она кувыркалась, подпрыгивала, взметая снопы искр крошечными лапками с золотистыми коготками, и смеялась над серьезными мужчинами, замершими в отдалении. Маленькая саламандра ускользнула из их цепких рук в самый последний миг. И даже хвост остался при ней. Так бывает.
Сквозь щели в полусгнивших досках, которыми было заколочено малюсенькое слуховое окошко, золотистыми струйками сочились лучики света. Они, как тоненькие иголочки, прошивали насквозь ароматный, пахнущий сухими травами воздух. Метелки, пучки, гроздья, веночки, полотняные мешочки, набитые ягодами. Они сохли прямо над головой у Джасс.
«Чистяк, булавоглав, огнецвет, мальга, сушица, кипрец, пальчатка…» – припомнилось Джасс.
Целые главы из «Царства травяного» сами собой всплывали в памяти.
«Дабы приготовить отвар из корневища пальчатки, требуется, не доводя до кипения, нагреть в инфундирке полуторное количество воды, добавить измельченного корневища и держать на водяной бане, повторяя при том «Завет целителя» пять раз подряд. Цедить отвар незамедлительно после снятия с бани».
Чему только не учат послушниц Ятсоунского храма Оррвелла, прежде чем выпустить в большой мир! Разве только механике движения небесных тел не учат.
Пошевелиться Джасс не могла – тело сковала невероятная слабость. Зато внезапно обнаружилось, что она может видеть сокрытую колдовскую силу трав. То, чего раньше не было и быть не могло. Открытие взволновало Джасс до слез. Вот! Вот она, та самая сила, данная ей от рождения и уничтоженная Проклятьем! Ничего особенного. Уровень ведьмы средних способностей. Но насколько же нынешние возможности ярче и больше, чем прежде. Чувство, сравнимое с тем, что испытывает прозревший слепец, различавший раньше лишь тьму и свет.
«Леди Мора, леди Чикола, вы хоть понимали, чего лишали меня, сучки хитромудрые?! – мысленно воскликнула Джасс. – Я могла стать настоящей, честной ведьмой! А вы.!»
Оказывается, стать собой, вернуться на свой Путь не только важно, но и невообразимо прекрасно. Люди просто не ценят данной им от рождения свободы, не осознают, как богаты и счастливы тем, что имеют. Джасс всхлипнула.
– Ты чего там?
Люк на чердак приоткрылся, и оттуда показалась взъерошенная башка Торвардина.
– То-о-ор! – пролепетала умиленная ведьма. – Дру-жище-пирожище!
– Как ты себя чувствуешь? – спросил тангар, стараясь не смотреть женщине в глаза.
– Хо-ро-шо! Только не могу пошевелиться.
– Так лежи себе. Спи. Или тебе по нужде охота?
– Нет пока.
– Как приспичит – кричи! Ага?! – И нырнул обратно вниз.
У Тора не было никаких сил смотреть на странное лицо Джасс, похожее на жутковатую мозаику из знакомых и чужих черт. Губы вроде уже прежние, а глаза непривычного цвета. Тангар молил Святое пламя только о том, чтобы она не увидела свое отражение.
– Мэд! – закричала тут же женщина. – Малаган!
– Я тут!
Осунувшаяся физиономия эрмидэйца мигом возникла из люка. Уж больно истеричные нотки были в вопле ведьмы.
