– … он придушил бы ап-Телемнара, – докончил за меня спецназовец.
– Нет! Эринрандир справился бы сам!
– Возможно, – дроу пожал плечами, – а возможно – и нет. Хорошо. Ты его пристрелила. Красиво и чисто, если хочешь знать мнение специалиста. Ну, не достались аниматору ведьмачьи мозги – и что?
– Доказательств не хватило, Мэйну выпустили… и все это – из-за меня.
– Леди Нол, – темный пренебрежительно скривился, – я тебя умоляю, не уподобляйся ты, ладно? Можно подумать, на тебе и ведьмаке было завязано все дело. Помимо этого незначительного эпизода там еще много чего было, вообще-то.
– О! – я осознала и устыдилась. – И верно.
– Вот именно. Поэтому притуши немного свой самоуничижительный пыл и отринь гордыню. И подумай о приятном.
– Например? – мрачно поинтересовалась я. – Что приятного во всем этом видишь ты, о темноэльфийский воин и дальний родственник?
– Например, мы предотвратили теракт. Ты лично обеспечила то, что Три Нитки гарантированно никого уже не убьет. Были спасены обычные мирные люди, заложники. Кровожадные планы Мэйны подорваны. Даже эти несчастные девчонки избавлены от участи самовзрывающихся живых маго-бомб. Кроме всего прочего, у твоего шефа уцелели уши и все прочие части тела. Тебе этого мало, что ли? Вот спроси себя и сама себе ответь – разве оно того не стоило?
– Но эта дрянь на свободе! И она начнет все заново, понимаешь?
– А! – дроу хитро ухмыльнулся. – Это уже воля судьбы и провидения, на которое вы, светлые, так любите кивать. Ты только задумайся на миг, леди Нолвэндэ, вслушайся, как это звучит! Судьба Мэйны – в руках провидения! А провидению иногда свойственно выбирать… самые разнообразные… методы. И личины.
– О… – послушно задумалась я.
Наверное, выражение лица у меня стало ну просто очень характерным, поскольку собеседник и… ну, не собутыльник, конечно… скорее, со-баночник – подмигнул мне и коварно сощурился, словно шкодливый кот.
– Так что иди-ка ты сейчас к Ытхану, отпросись у него и топай домой. Отдохнешь, выспишься, перестанешь так откровенно обшаривать все углы взглядом… молчу, молчу. И наутро увидишь сама, как все сразу станет хорошо. Тем более, что завтра у тебя выходной.
– И верно, – я улыбнулась и поднялась из-за стола. – Так и сделаю. Спасибо.
– Не за что.
– Слушай, – вдруг озарило меня. – Ко мне тут брат обещал заехать на пару дней. Как вы с ребятами посмотрите на совместный поход в тот замечательный клуб, где мы были? Там вроде бильярд есть, я верно помню?
– Есть, – дроу кивнул. – Да нормально посмотрим. Вот приедет – и договоримся, идет? А за приглашение спасибо.
– Не за что, – хихикнула я и потопала наверх отпрашиваться.
Честно скажу, покидала дровский подвальчик я в значительно более уравновешенном состоянии духа, чем когда туда спускалась. Все-таки наши темные дальние родственнички – большие молодцы.
А дядя Ытхан отпустил меня сразу, ни словом, ни жестом не выказав недовольства. Наоборот, старый орк настойчиво, хоть и мягко, почти по-отечески, наставительно изрек несколько раз: «Иди-ка ты домой, девочка. Иди-иди. Домой-домой. И чтоб как следует отдохнула!» И выписал мне премию. Вроде как даже за ведьмака.
Если источник неожиданного финансового поступления и тревожил меня с морально-психологической точки зрения, то само это поступление пришлось как нельзя кстати. Со всеми этими безобразиями я изрядно поиздержалась. А так – зашла в кассу, получила вполне пристойную сумму на руки и по дороге домой закупилась продуктами на неделю вперед, как минимум. И большую часть из них составляли… Правильно! Пельмени! Они, родимые. Кажется, я начинала по-настоящему ценить этот стратегически-важный продукт.
* * *
Ты её пьешь, а она вода водой, никакого эффекта. Какое магическое скотство!
Эринрандир ап-Телемнар благородно и вполне по-рыцарски пил водку в её натуральном естестве, не оскорбляя домешиванием пива. Пил так мрачно и целеустремленно, как и не снилось товарищу Шраку. Это, конечно, не канонический мужской туалет на вокзале, но обстановка в «Рюмашке» по-своему идеально соответствовала настроению. Сегодня тут собрались самые «сливки» дна – матерые алкаши со всей округи: тихие забулдыги и буйные выпивохи, синюшные, грязные, вонючие. Видимо, что-то такое присутствовало в атмосфере, если на зов чюлка примчался не только опозорившийся энчечекист со своим душевным расстройством, но и еще три десятка чувствительных личностей всех рас. Приполз из своего логова даже дроу-изгой Урролессан. Он снова кричал на всю «Рюмашку», что это не семейство Ыппей-Адду выгнало его, а он сам ушел, и Матрона еще на коленях приползет. Правда, при упоминании имени Матроны он опасливо озирался, но это уже несущественные детали. Ему пришлось налить еще стакан – для успокоения и примирения с судьбой. Выпив, дроу уронил голову на столешницу и смирился. Громко так, с переливами и носовым пробулькиванием.
Два гнома ожесточенно терзали твердую, как окатыш, воблу, переругиваясь из-за первенства поедания плавательного пузыря невинно убиенной рыбы. Сосредоточенно настаивал еловую веточку в стакане с водкой опухший от многодневного запоя леший. Орк и хоббит отмечали развод последнего, случившийся лет десять назад, и с тех пор служивший главной причиной беспробудного пьянства полурослика. Причем орк выступал в качестве бесплатного консультанта по вопросам взаимоотношений с женским полом. Послушала бы Индульгенция эту лекцию хоть разок и ни за что не рискнула бы шляться без трусов. Даже иномиряне смотрелись в этом обществе вполне гармонично, вписывая в полотно безнадеги яркие мазки подлинного безумия. Ибо, если аборигены пьют, то исключительно по собственному желанию и выбору, а у несчастных попадальцев алкоголизм – это неизлечимая болезнь.
Между разномастными страдальцами бродила толстая гоблинша в латаной душегрее и ватных штанах и меланхолично елозила грязной тряпкой по заплеванному полу, попыхивая зажатой в зубах сигаретой. А над всеми присутствующими – страждущими забвения – в стремительно чернеющем осеннем небе пламенел восхитительно-загадочный чюлк, а впереди всех ждал глубинно выстраданный ухепс, которому нет дела до остроты ушей и разреза глаз.
Эрин пил и не пьянел. Слишком уж погано было на его бессмертной душе, чтобы туда проникла беззаботность уксусного ацетальдегида, над производством которого усиленно работала могучая эльфийская печень. Нет ничего хуже для взрослого мужчины, чем… а вот и нет!.. то, о чем подумали, как раз дело поправимое… А нет хуже ощущения, что ты – неудачник и ничего не стоишь, что годы потрачены впустую, а ты так ничего и не добился. Неприятное такое чувство, паршивое и скользкое, как кусок медузы, тающий на песке. Тут, собственно, и водка не поможет. Не стоит питать иллюзии. Болеть не перестанет, и проблемы не решаться. Но не сидеть же, запершись в кабинете, тупо втыкая в монитор и делая вид, будто ничего такого не случилось? Морду кирпичом – это мы умеем, но надоело-то как, словами не передать.
