– Можете считать, – поправил Эрин. – Мы – это я и Нолвэндэ.
Ытхан сразу подозрительно прищурился.
– Гляди, ап-Телемнар…
– Что? – эльф тут же прикинулся той самой невинной овечкой, изобразив томный трепет ресниц.
– То самое! – грозно рявкнул орк. – Ты со своей смазливой мордой допрыгаешься до визита Аэриэн верхом на грифоне.
Вот уж кого Эринрандир боялся в последнюю очередь, так это леди Анарилотиони-старшую.
* * *
– Как думаешь, прокурор переживет мои джинсы? – спросил Эрин у напарницы, придирчиво изучая мятые штанины.
– Не знаю. А тебя вызывают в прокуратуру? Меня тоже? – встревожилась девушка, оторвавшись от своих бумажек.
– Нет, только меня, – заверил её капитан.
– Будут хвалить или ругать?
Эрин хотел было соврать, но передумал. В конце концов, неужели он настолько не доверяет напарнице, чтобы постоянно держать её в счастливом неведении относительно реалий службы в НЧЧК?
– Скорее ругать, чем наоборот. Я просто не хочу, чтобы нас вызвали на Комиссию по этике. Нам это совершено не нужно, согласись.
– Может, мне все-таки поехать с тобой?
– Не нужно. Правда. Я сам разберусь.
Добавив, что этой ночью дежурит, Эрин быстренько собрался, подхватил папку и, лукаво подмигнув Нолвэндэ, выскользнул прочь.
* * *
Вот право слово, после возвращения из Колдубинска время пошло как-то… суматошно. Приехали мы под утро, и я едва успела забросить в угол рюкзак, сбегать в душ, переодеться и выпить кофе. О еде после беспокойного сна в машине даже думать не хотелось. Выпила кофе, покурила – и рысью на работу. Хорошо хоть, пользуясь привилегиями служителей закона, Эрин догадался отобрать у дроу наш верный «Нуэно» и оставить под окнами. Пешеходка там, не пешеходка… энчечекисты мы кровавые или кто? Так что по дороге в управление мне удалось урвать еще минут двадцать сна. А потом – закрутилось.
Нет, ну естественно, что от большей части последствий нашей колдубинской эскапады я была рыцарственно избавлена, но, скажу по чести, не знаю, что я предпочла бы, будь у меня выбор – лаяться с Ытханом и более высокими инстанциями или закапываться с головой в бумаги. На то и другое меня бы точно не хватило. Поэтому труд был разделен по-честному – мне отчеты, Эринрандиру – все… остальное. Начиная от смешков коллег по поводу Великой Колдубинской Резни Бензопилой и ночных допросов лиц дриадской национальности и заканчивая ведром с грязной водой, вылитым на штаны. Тоже своего рода признание.
Досадливо хмыкнув, я проводила взглядом упорхнувшего «на ковер» к прокурору напарника и поморщилась. Все правильно, не надо меня сейчас подпускать к лешим и дриадам. И вообще… уберите от меня топор, уберите! Я лучше к бумажкам вернусь. Хе, это же тоже своего рода месть… опосредованная, так сказать. Из чего делают бумагу? Вот то-то же.
* * *
Тамаринд Подофиллович Стробил годился колдубинскому маньяку если не в духовные сыновья, то в любимые ученики точно. Такой же вредный, коварный, самодовольный и не гнушающийся самых грязных методов в достижении поставленной цели. Должно быть, лешему очень льстила возможность безнаказанно орать на эльфа, который минимум на полтораста лет старше. Прокурор грозил тюрьмой, трибуналом и ссылкой в деревню Гадюкино, а обвинения в адрес капитана ап-Телемнара простирались в широком диапазоне от непрофессионализма до разжигания межрасовой вражды. Но Эрин стоял насмерть, утверждая, что уже на этом этапе следствия заподозрил в убийце магов – дендроманта, и допрашивал дриад исключительно из соображений возможной причастности к запретному колдовству. Эльф давил на национальную магию Детей Леса, леший-прокурор – на превышение полномочий, получалось что-то вроде перетягивания каната. Одно хорошо – Бурат Карлович сидел нынче в следственном изоляторе и больше не мог убивать и насиловать.
Прокурор бы с огромным удовольствием устроил ап-Телемнару публичную порку, но чинить расправу над тем, кто собственноручно поймал самого опасного преступника последних лет, чревато непредсказуемыми последствиями.
Досталось Эринрандиру и за похищение напарницы, и за переполох в «Ёлочках», и за колдубинского мэра, который, оказывается, просто запутался в личных проблемах, и даже за надругательство над памятью народного героя Фреда Кругера.
И чем больше Тамаринд наворачивал абсурдных обвинений, тем отчетливее Эрин понимал, что все эти крики лишь пустопорожнее сотрясение воздуха. На самом деле прокурор прощупывает его на крепость нервов и степень сопротивляемости нападкам. А вот зачем он это делает, совсем иной вопрос.
Нокаутированная старушка-паранойя очухалась от колдубинского шока и снова заявила о своем существовании, и тут же была с позором изгнана в глубины подсознания. Зря, конечно, как оказалось впоследствии. Но кто ж знал-то, верно?
Таким образом, стоически выдержав шквал критики, Эрин сумел уберечь себя и Нолвэндэ не только от Комиссии по этике, но и от обычного служебного расследования. Хотя настроение у него было испорчено окончательно. И то ли в таком настроении объезжать цветочные магазины не следует, то ли балроговы сиреневые ирисы действительно столь редки в это время года, но во всем Распадке не нашлось ни единого цветочка искомого вида. Энчечекисту предлагали изумительной красоты розы всех оттенков, роскошные тюльпаны и удивительные орхидеи, не считая лилий, герберов, гвоздик и фиалок. Удаляться от города слишком далеко Эрин не рискнул, памятуя о том, что поиски сиреневенького цветочка могут закончиться в логове чудища.
«Перворожденные не сдаются», – сказал себе он и взялся трясти всех осведомителей.
В кои-то веки появился повод воспользоваться служебным положением, причем повод крайне серьезный и важный. Стукачи слегка ошалели от неожиданности, некоторые пытались отшутиться или сказаться больными, но злой эльф отнюдь не шутил и больничные листы к рассмотрению не принимал.
– Мне нужны сиреневые ирисы, Уцлатарг.
– Начальничег, ты б чего попроще придумал, – заныл орк. – Где я тебе их найду?
– Где хочешь, там и ищи. Они нужны мне к завтрашнему вечеру и ни секундой позже, иначе я припомню тебе все старые грешки.
А Уцлатаргу было о чем припоминать, по-любому. НЧЧК только потому смотрела сквозь пальцы на его маленький бизнес с вампирами, что он стучал на контрагентов почище колдубинских дятлов и не имел прямых контактов с кровососами-подпольщиками.
Самое странное, что никому из подопечных не пришло в голову, что цветы нужны капитану ап-Телемнару для девушки. Все знали, эльф – бессердечная сволочь, и всякие сантименты ему чужды.
* * *
О чем только не думают женщины на работе! Сколько не пытаешься, образно говоря, «заткнуть уши», а все равно – стоит зайти в какой-нибудь кабинет, где бойко стрекочут пальчиками по клавиатуре милые барышни всех рас и возрастов – и получаешь полное и точное представление обо всем на свете. Цены на молоко, модная диета, грядущий через полгода отпуск на берегу теплого синего моря, «почему-этот-гад-мне-не-звонит»… Все, продолжать не буду. Женщины и так знают, а мужчинам, воистину, лучше даже не догадываться.
