Чаринда опасно прищурилась:
– Ты тоже берегись, милый братец. От брюнеток одни неприятности.
– Сам как-нибудь разберусь, – ласково огрызнулся спецназовец.
Не будь они братом и сестрой, веселая перепалка кончилась бы колоссальной подставой и огромными неприятностями для одного из спорщиков. Но Эрин все равно постарался перевести разговор на другую тему. Становиться невольным свидетелем ссоры двух дроу он тоже не хотел. Знаем мы, что бывает с ненужными свидетелями. Прекрасные дровские колдуньи умеют так ловко промыть мозги, что потом и как тебя звать, сразу не вспомнишь. Тем более что Чаринда тут же начала чересчур пристально всматриваться в своего гостя.
– А ты не так прост, о друг моего маленького братца, – проворковала она, усмехаясь. – Даже не ожидала, что Светлые столь предусмотрительны и дальновидны. Надо же!
Но пояснять свои слова дровская дева не торопилась. Она лишь языком поцокала и покачала головой, несказанно удивив обоих мужчин. Эрина – загадочностью высказывания, а Дзира – несвойственной для Темных эльфов прямотой.
Нельзя сказать, что Эрин возвращался домой с какими-то реальными результатами, но в целом день он провел плодотворно. Теперь бы еще увидеть любимую и провести вечер в её компании, а заодно – поделиться впечатлениями. Может быть, Нолвэндэ присоветует что-нибудь интересное? Она такая, она может.
Но прямо напротив дома номер 12 по улице Арсенальной его ожидало самое неприятное зрелище, какое Эрин только мог себе вообразить. Сидящие в засаде журналисты. На энчечекиста они бросаться с вопросами не стали (неведомым способом, но Ытхан слово держал), оставаясь чуть в отдалении, но каждый его шаг сопровождался фотовспышкой, словно путь пиндостанской звезды киноэкрана по красной дорожке от черного «мимоззина». Эльфу отчаянно захотелось развернуться и сбежать, но он сцепил крепче зубы и, делая вид, что ничего такого особенного не происходит, спокойно направился к дверям подъезда.
Предусмотрительно выключив свет, они сидели на кухне Нолвэндэ прямо на полу и курили, стряхивая пепел в пустую кастрюлю из-под только что съеденных пельменей.
– Если это не кто-то из местных, значит – заезжий гастролер, – заметила мыслечница, после того как Эрин изложил ей краткое содержание событий и открытий прошедших двух дней. – Как думаешь, может, есть смысл проверить зарегистрированных приезжих? Он не мог обойти регистрацию, чтобы снять жилье, оборудовать лабораторию и вообще иметь возможность где-то содержать похищенных в течение суток.
Энчечекист одобрительно хмыкнул.
– Хорошая мысль. Пойду в ГРИП
[13]
и попытаюсь там поискать. После гнома-колдуна, русалки, леготаровых подопечных и дровской чародейки мне никакие кикиморы не страшны.
– И дотошные вредные гномки? – рассмеялась Нол. – И наяды?
– Мне теперь море по колено, – рассмеялся эльф. – Твои ментальные щиты произвели на Дзирову сестричку колоссальное впечатление.
– Я польщена.
– Знаешь, она мне напомнила про одну забавную колдовскую штучку из дровского арсенала. Узкий проход завешиваем невидимой паутинкой и терпеливо ждем появления жертвы, которая попадется в ловушку. Дроу делали паутинку ядовитой или обжигающей. Но ведь совершенно не обязательно ловушка должна наносить попавшему в неё созданию ощутимый вред, а?
– К чему ты клонишь?
– К тому, что по собранным данным, по опросам соседей наши потерпевшие были последними, кто теми злополучными вечерами входил в подъезд. У меня не создалось впечатления, что на них охотились персонально. Просто кто-то дожидался позднего часа, выкручивал лампочку и вешал паутинку. Как в детской игре – кто последний, тот и водит. Пожилая гномка или юная хоббитянка – не имеет принципиального значения, – рассуждал Эринрандир.
– Вопрос только в том, какое заклинание было заложено в паутинке, – согласилась Нолвэндэ. – И тут возможны варианты.
– Но это прием известен давным-давно и не является прерогативой дроу. Даже вампиры иногда пользуются схожей методой вместо классического Зова.
– Это все тебе Чаринда рассказала? – подозрительно спросила напарница.
– О! И не только, – усмехнулся Эрин. – Я еще наслушался вздохов о несчастной доле Кокаины Шишкаревой.
– Кто это?
Дочь отважной грифонолетчицы последний год телевизор практически не смотрела, но энчечекист был свято убежден, что все женщины от мала до велика хоть одну серию «Не родись в крапиве», но видели. Он ошибался.
– О! Я, кажется, знаю, – проворчала Нол. – Наша кухарка смотрела что-то подобное. Примитив и дешевка. Впрочем, прислуге нравилось.
В принципе Эрин мнение возлюбленной разделял, но тон, которым было сказано, его покоробил. Подстрочный перевод означал: «Я все-таки леди Анарилотиони, и до такого плебейского убожества не опускаюсь. В отличие от некоторых… небрезгливых». За год капитан ап-Телемнар научился толмачить полутона и нюансы высказываний Нолвэндэ, а так же читать скрытый подтекст в подчас абсолютно невинных фразах, брошенных через плечо на ходу. Надо еще видеть поджатые брезгливо губки и красноречивое движение бровями. Точь-в-точь, как у столичного полицейского.
«Там у них, у аристократов, в закрытых пансионах спецкурс такой есть – сдержанное презрение к низшим как истинная добродетель», – раздраженно подумал Эринрандир, но промолчал.
– А у тебя что новенького? – спросил он.
* * *
Небрежно так спросил, хотя в полумраке, когда единственными источниками света служит лишь мерцание экрана ноута да два красных огонька тлеющих сигарет, особенно и не разберешь, какое там выражение лица. Даже с эльфийским зрением. Я мельком пожалела, что не родилась дроу, и тут же забыла об этом. И в самом деле, что у меня может быть новенького? Сейчас выложу, сердце мое… готов?
И выложила.
– Новенькое? – Я задумчиво склонила голову набок и вздохнула. – Если по порядку, то начать придется со старенького. Напомни мне, подробности по операции «Браголлах» еще не рассекретили?
А все-таки жаль, что сейчас слишком темно, чтоб я могла вдоволь полюбоваться сменой выражений на лице возлюбленного. Или – не жаль… Ишь, как подобрался весь!
– Значит, не рассекретили, – констатировала я, так и не дождавшись ответа. – Тогда вдвойне интересно узнать, каким же образом отчет командира группы, проводившей операцию, оказался подшит в мааховскую папку. Там на тебя весьма любопытное досье подобрано.
– Так, – помолчав, каким-то чужим голосом сказал Эрин. – Ты читала?
– Нет. – Я поморщилась и затянулась дымом. – Конечно, нет. У меня не тот уровень допуска, чтоб такое читать. Я раскрыла папку, увидела этот листок, просмотрела «шапку», узнала почерк. А потом закрыла, не читая. Это копия, причем не самого лучшего качества, поэтому я не сразу заметила гриф. Он в углу и смазан.
