– Они не просто пользовались нашей Верой, будто дровами в своих колдовских печках. Они отдали ему наши души… на съедение! Отдали в обмен на Силу и Власть. Наши души не обретут ни покоя, ни прощения, ни забвения, ни блаженства. Ничего этого не будет! Мы будем сожраны Предвечным, чтобы тив Херевард мог мановением руки исцелить прокаженного, чтобы аннис Сар сотворила новую роскошную безделицу. Радуйтесь же, государи мои, – прорычал Эск. – Наши души, души чистокровных диллайн будут брошены в топку этого ненасытного монстра! Что же касается полукровок… Совсем не зря ведь эсмонды однажды наложили запрет на смешение кровей с ролфи и шуриа. И вовсе не из-за утраты возможности общения с… Предвечным. А потому что души полукровок не достаются ему, голодает он, а значит, недодает нашим Благословенным тивам Силы.
Эдвиг Лираен, четверть крови которого представляла сложную смесь кровей разных народов, стал белым как полотно и шепотом спросил:
– А что же с нами… ними будет?
Аластар не выдержал и процарапал столешницу ногтями, загоняя под них занозы и оставляя кровавые следы на светлой древесине. Он не мог, просто не мог смотреть теперь в глаза своему сыну без содрогания.
– Ничего, Эдвиг, друг мой, ничего. Они бесприютны и никому не потребны. Меллинтан отвернулась, и больше они… эти души никому не нужны. Ничего, кроме вечности в безвременье и пустоте.
– Значит, почти тысячу лет нам лгали? – прохрипел Элвва. – Нас всех обманули?
– Да, Селвин. И предали, еще до нашего рождения.
Вскинулся Алфлаед Рэй, рванул шейный платок, задыхаясь, с грохотом обрушил кулак на столешницу.
– Нет! Не может быть! Я же чувствую, я же… он же… Нет, Аластар, ты не прав, ты что-то неправильно перевел, или твой шифровальщик ошибся… Так не бывает!
– Ах не бывает? – голос Эска упал до шепота. – Ну, обратись к нему, Флай, позови Предвечного, спроси его. Пусть ответит тебе, а заодно и мне.
– Но эсмонды могут исцелять, творить чудеса, создавать волшебные вещи…
– Ценой моей души? Мне не нужны чудеса, Флай, я сам умею их делать из стали и латуни, из чугуна и меди. Разум господина Фэро способен вообразить себе машину, которая поднимает человека в воздух. Университетский червь – мэтр Ровэйн – успешно практикует лечение смертельной водобоязни, и ему для постижения истины не требуется чужих душ, своей хватает. Мне не нужны чудеса непомерной ценой.
Аластар уже успел взять себя в руки, он больше не кричал, найдя силы говорить спокойно.
– И все-таки расшифровки будет мало. Нужны доказательства!
Сильный аргумент, спору нет. Эск и сам бы задался подобным вопросом, не держи он в руках подлинные документы, не увидь этих заметок, сделанных на полях пятьсот лет назад рукой тива Хереварда. А уж про воистину людоедские дополнения тива Алезандеза лучше вообще не вспоминать, чтобы не взбеситься от злости. Каждый из ныне живущих эсмондов вложил свой кирпич в стену этой тюрьмы – узилища для человеческих душ, которое столько веков именовали Предвечным.
– Держи. Почитай.
И пока читали, пока заламывали руки, точно обесчещенные девицы поутру, пока клялись и проклинали, пока взывали к высшей справедливости и к преданным богам, Аластар Дагманд Эск думал о том, как только что начал в Синтафе гражданскую войну. Самую страшную и кровопролитную со времен Рилинды.
– Вы считаете, Лерден Гарби знал? – спросил Селвин.
– Совершенно точно могу сказать, что именно он начал расшифровку, и он уловил суть, смысл описанного.
Элвва от избытка чувств захлопал в ладоши.
– Я же был на казни, я же видел, как он подал знак. Ай да коротышка Гарби! Сучий сын докричался-таки.
– Мы тоже допрыгаемся до… резни, – вспыхнул Алфлаед. – История с уничтожением шуриа покажется детской забавой, когда гнев народный обратится на диллайн. И до проклятия дело может дойти. Найдется новая дева Сигрейн.
Рамман уставился на Эска, не в силах рта раскрыть. Значит, и Бранд Никэйн тоже. И он сам, и младшие братья – Совенок и малыш, которого Джона родила на Шанте.
«Мама! О нет! Что же скажет мама?!»
Они поняли друг друга без слов.
– Мы не можем держать это в тайне, – отрезал Элвва.
– Но Синтаф будет разрушен, Империя погрузится в многолетний кровавый хаос. Господа, вы хоть представляете, что значит оставить народ без богов, без божественного покровительства, без веры? Это конец всему.
Лорд Рэй, чистокровный диллайн, ничуть не преувеличивал. Достаточно представить себе, как синтафцы разделятся на тех, кто отринет Предвечного и бросится жечь храмы и казнить тивов, и тех, кто проклянет первых за богоотступничество. Найдутся желающие вырезать диллайн, а кто-то вспомнит про недобитых шуриа, которые всегда были корнем всех зол. Не зря же в записках магов-эсмондов столько упоминаний о роли про́клятых Третьих. Якобы их Проклятье и отражение оного в крови ролфи отрезало души полукровок от Предвечного. Значит, снова виноваты шуриа. Впрочем, достанется всем, не пощадят никого, и вот тогда в обескровленный, раздираемый на тысячу кусков Синтаф придут северяне, вообще не считающие его обитателей людьми.
– Это – правда, Флай, нашему старому, знакомому не один век миру, который мы понимаем, настанет конец. Потому что дилемма почти неразрешима – либо надо держать народ в неведении и позволять жрать себя Предвечному, либо восстать всем миром и… найти дорогу, найти выход тоже всем миром. Впереди целая ночь, в течение которой мы должны сделать выбор, милорды.
– О нет! – простонал Рэй.
– О да, – передразнил его невесело Эск. – Тихое гниение или море крови, смирение с судьбой или битва с ней же не на жизнь, а на смерть?
– А что предпочитаете вы, Аластар? – спросил въедливый Элвва.
Оранжевоглазый, сутулый, хмурый одиночка, он не терпел уклончивых ответов.
– Тухлятине я предпочитаю мясо с кровью, – ответил эскизарец, жалея и не жалея о сказанном в миг произнесения.
Грэйн
Закончить зарисовку по местности Грэйн не успела. Всего-то каких-то несколько штрихов, последние детали… впрочем, необходимые пометки можно будет сделать и позже. Особенно когда на это место явится целый взвод солдат, от щедрот эрна Тэлдрина мановением пера переименованных из стрелков в топографов, во главе с инженер-капитаном Нером. А они обязательно явятся и произведут съемку, а диллайн – сделает необходимые расчеты, чтобы когда-нибудь, возможно и совсем скоро, на скалистых берегах Шанты вырос еще один мощный форт. Лучшего места для крепости не найти – уж за это эрна Кэдвен готова была поручиться и погонами, и головой. Недаром ведь облазила в компании с Джэйффом все местные холмы и скалы, будто горная коза. Счастье еще, что у бывшего рилиндара чуть ли не под каждым кустом было устроено по лежбищу! И это не считая основного, так сказать, жилища, которое Грэйн, едва переступив порог, немедля окрестила Змеиной Норой. В той норе они, к слову, и пересидели февральские свирепые бури – и ничуть не скучали при этом. Лейтенант эрн-Кэдвен отлично приспособилась систематизировать свои записи, пристроившись на топчане у очага: тепло, и света хватает. И даже источник освещения нимало ее не смущал. Эка невидаль, череп. В старые времена приличный ролфи спать не ложился, не подложив себе под колено отрубленную голову врага – не спалось, должно быть. А про скальпы и говорить нечего. Знак доблести и признак статуса, да и просто красиво. И то, что последний рилиндар Джэйфф Элир решил вдруг, так сказать, поухаживать за женщиной по-ролфийски, кровожадной эрне Кэдвен пришлось весьма по душе. Про то, что сталось с духом капитана Нимрэйда, ролфийка не стала выспрашивать принципиально, прекрасно понимая, с кем имеет дело. Джойн ей и так все уши прошипела насчет того, какой Джэйфф могучий шаман, и Грэйн, хоть и пожимала на то плечами с истинно ролфийским недоверием, сведения тем не менее учла. И про Нимрэйда не спрашивала. Может, Элир вообще привязал его и посадил призрака у дверей на коврике, дом стеречь? С него сталось бы, пожалуй!
