– Третью? Решающую? – предложил имперец, демонстрируя несвойственный сдержанным диллайн азарт.
«Начав третью, он меня саму раскатает», – подумала Грэйн и с улыбкой покачала головой.
– Пожалуй, теперь я немного отдохну, господа.
Еще не хватало, чтоб эрна Кэдвен уронила честь Ролэнси, проиграв диллайн! К счастью, очень кстати появился слуга с весточкой от Удаза.
– Ваш племянник, похоже, отчаянно нуждается в вашем обществе, дорогая эрна, – с двусмысленной улыбочкой заметил шпион Фиртсвита.
– Как некстати, – тонко улыбнулся диллайн.
– Мне, право, очень жаль, господа, но родственный долг… – Ролфийка отставила кий и надела сюртук.
– Весьма неожиданное для ролфи увлечение, – язвительно хмыкнул идберранец. – Что-то я не припомню, чтобы раньше среди вас было модно заводить певчих птичек… или комнатных собачек, так будет вернее, не так ли?
– Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, – парировала Грэйн изречением какого-то древнего мыслителя. – Была весьма польщена вашим обществом, господа.
Как убедился в свое время Удаз на собственном примере – все отчаянные и отчаявшиеся притягивают к себе неприятности, так же как магнит – железную стружку. Стоит немного оступиться, потерять равновесие в жизни, и беды начинают валиться на голову, точно из рваного мешка. После бегства из Синтафа он какое-то время пытался жить на широкую ногу, наверстывая все упущенные возможности отведать запретных прежде радостей: дорогостоящих шлюх, драгоценных вин, сильных наркотиков, рискованных приключений. Всего и сразу, как полагается настоящему ролфи. Апэйн был охотником на ролфи, на фаолхэйри, как их называли диллайн, он знал их привычки. Проторенной, пусть и чужой дорожкой всегда идти проще, верно? Вот он и пошел, с жадностью набрасываясь на все, до чего мог дотянуться: на женщин, азартные игры и выпивку. И жизнь заиграла новыми красками.
Но яркий калейдоскоп кончился вместе с деньгами. И вот тогда… Стоит ли рассказывать старую, как мир под тремя лунами, историю падения бывшего тива, бывшего мага, бывшего девственника и трезвенника? Тысячу раз слышали в разных вариациях. Старо́ и по́шло.
Но аналитический ум, доставшийся от папаши-эсмонда, пошел на пользу Удазу-игроку, и тот смог продержаться на плаву только благодаря картам, пока жизнь-негодяйка забрасывала его камнями и навозом. Долговая тюрьма – это еще не самое страшное, откровенно говоря, что случалось с ир-Апэйном – самопровозглашенным ролфи.
Но сейчас, в «Черном Лебеде», он играл вдохновенно совсем не потому, что эрна Кэдвен выдала ему приличную сумму, а потому, что у него появилась настоящая цель в жизни.
Господин Синебилл тоже не вчера на свет народился, откровенных ошибок не делал, ему попросту не везло. Бывает. Даже самому наилюбимейшему баловню удачи иной раз нет защиты от жестоких превратностей судьбы.
Ныне недобрая судьба капризно повернулась к господину окружному инспектору спиной, а точнее сказать, задницей. Ибо Удаз практически раздел господина Синебилла донага.
– Вы должны дать мне отыграться! – запальчиво вскричал проигравший.
– В честь чего, сударь мой? У вас же нет денег на начальную ставку, – напомнил бывший тив.
– После кулачного поединка у меня будут деньги.
– Отлично. Значит, встретимся после боя и продолжим.
Сомнений нет, тот поставил на одну из девиц и в случае ее победы сможет попробовать отыграться. Ну-ну, поглядим, что из этого выйдет.
Тот самый момент, когда у любого игрока появляется шанс проверить – благоволит ему удача или нет.
– Замечательно, господин Синебилл, – ослепительно, насколько позволяло разбитое лицо, улыбнулся Удаз. – Только не вздумайте сбежать. Карточный долг – долг чести.
Он жестом подозвал слугу и попросил позвать эрну Кэдвен, которая увлеченно играла в бильярд с верхушкой зарубежной разведки в Эббо. Изгиб ее талии и бедер, когда ролфийка склонялась над столом, несомненно, радовал взгляды господ шпионов. А почему нет? Бывший тив и сам бы не отказался от…
В сердце внезапно ожила боль, словно кто-то ненавязчиво напомнил Удазу: смотреть можно, распускать руки – нет.
– Ах, какая женщина, – сказали у Апэйна за спиной. – Какая роскошная волчица завелась в стае у эрн-Оринэйра. Видит Предвечный, я завидую этим зубастым негодяям. Такая грудь! Ух!
Кто-то из имперцев таки не удержался и высказал вслух общую мысль:
– Везет пройдохам с ролфийскими тетушками.
Удаз резко обернулся и хотел было поставить соотечественника на место, но тут в прокуренную комнату, точно боевой фрегат во вражескую гавань, вплыла надменная лейтенантша, скалясь достаточно кровожадно, чтобы заставить замолчать злые языки.
Только господин Синебилл продолжал бурчать что-то о вселенской несправедливости и превратностях судьбы.
«Самое время пустить в ход артиллерию», – решил Удаз.
– Позвольте представить, сударь, это моя дорогая тетушка Грэйн.
Ролфийка окинула неудачливого игрока плотоядным взглядом, будто прикидывая, с чего начать разделывать дичь, не удостоив проигравшего даже кивком головы.
– Сколько он тебе должен?
– Четыреста тридцать восемь серебряных оули. Примерно.
– Прекрасная сумма. Где же она?
Грэйн внимательно осмотрела стол в поисках приятной на вид горки серебра и, не найдя таковой, недовольно приподняла верхнюю губу. Дабы господин Синебилл оценил остроту клыков. И тот, конечно, оценил и проникся.
– Я все отдам. После боя. Честное слово.
– Отлично. Мы тоже собирались посмотреть на поединок. Верно, тетушка?
– Так точно, племянничек, – грозно проворковала эрна.
Окружному инспектору ничего не оставалось, как под ролфийским конвоем отправиться в зал, где проводились поединки, о скором начале которых уже объявили. Туда же постепенно подтянулись остальные гости «Черного Лебедя», в том числе и господа шпионы. Собственно, для них, как и для Удаза Апэйна, дамские кулачные бои не были новостью и свежим впечатлением, а понаблюдать, как поведет себя ролфийка, хотелось.
На середину отгороженного толстыми шелковыми шнурами подиума выскочил верткий, как уж, распорядитель боев господин Нусс.
– Встречаем Великолепную Лисицу! – проверещал он, яростно хлопая в ладоши.
Рыжеволосая, оправдывая свое прозвище, рослая, в черном кожаном корсете, кружевных панталонах и высоких сапогах, девка шагнула на помост со зверским выражением на лице.
«Новенькая», – догадался бывший тив, разглядев ставшую по правую руку от Нусса девицу.
Нос у нее еще ровный, ни разу не сломанный – верный признак начинающей, несмотря на оскаленный рот и бешеное вращение глазами, которые никого не обманут.
