К слову, по части оргий в «Черном Лебеде» тщательно блюли традиции, категорически отвергая современные непристойные нововведения. Ну где это видано, чтобы в столь деликатное мероприятие едва ли не насильно втягивались все окружающие? Это все имперская развращенность! Тьфу, какая гадость! Взор гостей надобно ублажать, а чувства их будоражить, но руками и другими частями тела не трогать ни в коем разе. И для этого дела есть профессионалы – красивые женщины и мужчины. Иначе это будет не оргия, а грязный подзаборный разврат, который сам по себе зрелище совсем неэстетичное.
Тетушка и племянник чинно устроились на диванчике, взяли по бокалу вина и стали медленно его попивать маленькими глоточками, поджидая, когда господин Синебилл утешится и успокоится. Под звучание арфы и довольно едкие комментарии эрны Кэдвен относительно увиденного время летело незаметно. Удаз, так тот вообще бы с огромным удовольствием вздремнул, все-таки вчерашние побои еще давали о себе знать. Но дело есть дело, а задание – превыше всего.
– О! Наш общий друг, кажется, выдохся, – обрадованно сообщила Грэйн, толкнув локтем в бок своего так называемого племянника. – Пора уносить.
Удаз подозвал слуг, которые деловито взяли полуголого господина Синебилла за руки и за ноги, завернули в одеяло и утащили в экипаж. Теперь можно было возвращаться в Индару.
– Знаешь, дорогой племянник, больше я в этот «Черный Лебедь» ни ногой. Если моральное разложение – такая тяжелая работа, то я буду разлагаться каким-нибудь более простым способом. Если понадобится, – рассуждала Грэйн. – Утомительно и скучно. Кто бы мог подумать! Майору Фрэнгену нечего было бы и рассказать. А эти девчачьи бои… Глупость какая! Согласен?
В ответ Удаз тихонечко захрапел. Бедненький.
Стоило окружному инспектору второго ранга Учетной палаты недвижимого фонда города Индара господину Юмижу Синебиллу продрать глаза, как он узрел нависшую над его ложем злую ролфийку, одетую в офицерскую форму. Рядом стоял ее соотечественник с очень недовольным выражением на изукрашенном синяками лице.
– Я сдаюсь, – простонал страдалец, решив, что, пока он спал, его многострадальная родина оккупирована ролфи, по брусчатке мостовых Индары маршируют грозные островитяне, введен комендантский час и все-все государственные учреждения захвачены и закрыты на неопределенный срок.
Но сладкие мечты развеялись в тот миг, когда дама прорычала:
– Вставайте, сударь, вы нам денег должны. Извольте вернуть долг.
Как известно, похмельное утро добрым не бывает, а похмельное утро в компании с кредиторами – тем более. Эти ужасные люди развеивают все иллюзии, рушат все планы и катастрофически портят настроение.
– У меня нет денег, – молвил господин Синебилл и закрыл глаза, приготовившись принять порцию пощечин и пинков от обоих гостей. – Совсем нет. Простите, господа. Только через декаду.
– Прекрасно! – обрадовалась ролфийка. – Вернете натурой.
– Что? Как? – испугался инспектор, мгновенно пробуждаясь и трезвея.
– Натурой, говорю, расплатитесь, – клыкасто улыбнулась дама. – Нам нужно узнать все, что есть в вашем ведомстве на одного бывшего индарского домовладельца.
С одной стороны, возврат карточного долга обошелся господину Синебиллу малой кровью – небольшой выпиской из книги регистрации сделок купли-продажи, а с другой стороны, он до конца своей жизни оставался убежден, что этот его неблаговидный (по законам Эббо) поступок стал причиной дальнейших событий, потрясших весь континент.
Когда ролфийка цапнула листочек, пробежалась взглядом по строчкам и объявила своему спутнику: «Мы едем в Идбер!» – у окружного инспектора нехорошо засосало под ложечкой. Но он списал ощущение на похмелье и общую усталость организма. А зря.
Эгнайр Акэлиа, студент
Жаренный в масле пирожок был великолепен: почти теплый, в меру жесткий и с достаточным количеством мяса внутри, чтобы по-ролфийски ненасытное чрево вечно голодного студента сменило тональность урчания с яростного «Дай!!!» на благосклонное «Еще…». Самым же главным достоинством пирожка была цена – всего лишь лейд за пару. Удивительно ли, что при стольких несомненных достоинствах происхождение начинки волновало Эгнайра в последнюю очередь? Тем более что от рождения обостренное волчье чутье оставляло мало пространства для этой великой тайны. Рубленное с луком мясо в начинке еще не так давно виляло хвостом и лаяло.
Считать ли поедание собачатины актом каннибализма, учитывая текущую в твои жилах ролфийскую кровь? Вот этот вопрос, воистину философский, действительно какое-то время занимал юношу. Впрочем, очень ненадолго, ровно на то время, которое потребно, чтобы достать из бумажного пакета следующий промасленный пирожок и впиться в желтоватую пережаренную корочку крепкими молодыми клыками.
«Мир совершенен, – думал Эгнайр Акэлиа, запивая свою скромную трапезу дешевым светлым пивом из бутылки мутного стекла. – Мясо пахнет псиной, пиво – мочой, но мир воистину совершенен. Несовершенны населяющие его».
На пустой, поставленной на попа бочке у коновязи сиделось ему замечательно. Ласковое весеннее солнышко пригревает, задница в тепле – красота! А как хорошо думается о совершенстве мира! Словами не передать. Самое место, чтобы рассуждать о возвышенном. Особенно когда мироздание не так давно почтило тебя своим вниманием.
Все в мире взаимосвязано. Конечно же, не стоило вступать в философский диспут с попутчиками прямо на почтовой станции, пока меняли лошадей. Меж скучающими путешественниками речь зашла о последних событиях в Империи – какие-то дикие слухи о грядущей религиозной войне, споры о том, а есть ли Предвечный, а если есть, то так ли он силен, раз те же ролфи под покровительством своих старых богинь-лун не только не бедствуют, но и точат зубы на изобильный материк… Разумеется, Эгнайр не остался в стороне и встрял в сей дилетантский спор со всем пылом убежденного «природника». Удержи юноша свой бойкий язык за зубами, вероятно, и в зубы бы не получил. Опять же, довольно рискованно вот так с ходу объявлять народу темному и необразованному, что на самом деле никаких богов и вовсе нет: ни Предвечного, ни ролфийских богинь, ни, тем паче, шурианских духов… «А кто же тогда есть?» – подозрительно спросили у него. «Никого нет! – запальчиво воскликнул Эгнайр. – Ни лунных богинь, ни их антагониста Предвечного, ни…» Договорить ему уже не дали. Причем побитому студенту пришлось потом еще и объясняться с местным полицейским чином касательно употребления бранных слов в общественном месте.
Разумеется, почтовая карета ждать его не стала. Но все к лучшему в этом совершеннейшем мире. Во-первых, Эгнайр отвлекся от своих невеселых дум, во-вторых же, приобрел бесценный опыт «хождения в народ». В их рабочей группе опыта публичных проповедей не было еще ни у кого. Если повезет, то синяки не сойдут до самого Ициара как неопровержимое доказательство борьбы за идею.
Пусть соратники завидуют.
На самом деле, название нового тайного учения, к каковому Эгнайр примкнул не так уж давно, юному ролфи не нравилось. Много лишнего пафоса, мало информации. Ну как объяснить непосвященному, что скрывается за длинным и невразумительным «Круг познающих природную силу»? Какую силу? Как познающих? Название должно быть звонким и емким, подобно боевому кличу, чтобы увлекать за собою, будто развернутое знамя над полком… А «природник» – это вообще какая-то кличка, а не звание! Эгнайр спорил с товарищами по кружку, призывал придумать что-нибудь поярче. Много пива было выпито, много сосисок съедено под горячие дискуссии. Но теперь, когда лицо борца за великую идею украшают свидетельства его борьбы, голос его будет звучать громче в их собраниях.
