Раньше, когда приходилось точно так же стоять рядом с Эском, Валфриху никогда не казалось, будто перед ним колышется море людских лиц. Море, в котором очень просто захлебнуться и утонуть. Что бы сказал этим людям Аластар?
– Я не мастак говорить, ребята, – молвил Валфрих. – Я сделаю все возможное, чтобы спасти виртджорна Эска – нашего капитана. Но если у меня не получится, если эсмонды попытаются захватить и меня тоже, вы не должны сомневаться ни мгновения. Стреляйте по первому же слову антэ Хорна. А теперь… Корабль к бою!
Повторять приказ не пришлось дважды.
– Антэ! – крикнул впередсмотрящий. – Это «Пестрая». Мичман Роск вернулся.
– Отлично! – и Тор впервые за семь дней позволил себе улыбнуться. – Вот теперь мы и поговорим с тивом Мэриотом на равных.
Несмотря на то что волнение на море было слабое, встретившихся на самой оконечности левенезского мола переговорщиков все равно обдавало брызгами с ног до головы. Валфриху Тору в непромокаемой штормовке все нипочем, да и не привыкать, а вот тив Мэриот постоянно вздрагивал, когда на него обрушивался соленый ливень.
– Вы произвели на меня должное впечатление, сударь, – важно заявил эсмонд.
– Обращайтесь ко мне – антэ Тор, сударь, – парировал первый лейтенант.
– Тогда и вы не забывайте добавлять к моему имени «преподобный», антэ Тор.
– Я учту.
О нраве и наклонностях знаменитого мастера Мэриота по Синтафу ходили самые жуткие слухи, но Валфрих видел перед собой ничем не примечательного мужчину среднего роста, обыкновенной для диллайн внешности, без каких-либо явных признаков злодейства. В уличной толпе Тор ни за что не выделил бы известного эсмонда среди прочего люда. «Интересно, тив Херевард производит такое же впечатление? Или он все-таки внушительнее?» – размышлял моряк, разглядывая не только собеседника, но и его соратников – насупленных угрюмых дядек в длиннополых храмовых кафтанах, стоявших у тива за спиной.
– В таком случае, мы можем перейти непосредственно к обсуждению условий, антэ Тор.
– Согласен, – кивнул тот. – Наш капитан жив?
– Пока – да.
– Это хорошо. Если в течение ближайших суток вы не выдадите Аластара Дагманда Эска живым, то по окончании срока ультиматума город подвергнется бомбардировке, а все служители Предвечного, которые окажутся в пределах Левенеза, будут казнены.
Тив Мэриот в изумлении выпучил совино-желтые глаза.
– Что вы себе позволяете?
– Ничего. Если сравнивать с тем, что сделали вы с матросами из команды «Меллинтан» и ее капитаном, то ничего особенного я себе не позволил. Вы никогда не получали ультиматум, тив?
Если у преподобного Мэриота и приключалось обильное словоизвержение, то Валфрих Тор за последние семь дней произнес больше речей, чем за предыдущие десять лет.
– Стрелять по синтафскому городу, по городу соратника вашего князя? Да вы с ума сошли!
– Мне плевать на Левенез, – отрезал Тор. – Пусть гибель его жителей будет на вашей совести. Мое дело – предупредить о своих дальнейших действиях, а ваше – прислушаться к гласу разума.
Тив Мэриот ушам своим поверить не мог. Чтобы какой-то… Кто у них там, на кораблях, плавает в качестве живого рупора для пушечного мяса? Подручный? Приспешник? Помощник? Чтобы он смел так нагло диктовать условия посланцу Эсмонд-Круга?
Моряк невозмутимо достал из кармана жилета часы, посмотрел на них, потом продемонстрировал циферблат собеседнику:
– Сейчас без четверти два часа пополудни, преподобный тив. Времени вам даю ровно сутки. Его должно хватить для завершения бесед с виртджорном Эском, которые, как я полагаю, он ведет с вашим патроном – тивом Херевардом. Честь имею!
Валфрих Тор не стал салютовать и даже головы не склонил в видимости поклона. Кланяться этому палачу? Вот еще новости!
Он развернулся и зашагал к поджидающей лодке, ощетинившейся стволами мушкетов, а чтобы у эсмондов не появилось искушения взять еще одного заложника, на «Меллинтан» тут же загремели барабаны, оповещая, что пушки ее левого борта нацелены на оконечность мола. И если потребуется…
Первому лейтенанту эскизарского фрегата казалось, что вместо серебряных карманных часов он положил обратно в кармашек собственное сердце. Тик-тик-тик! Тук-тук-тук!
– На «Меллинтан», – приказал Тор, садясь в лодку, и, отвечая на вопросительные взгляды матросов, добавил: – Надеюсь, тив Мэриот понял – шутки кончились.
Мэриот Чес, преподобный тив
Эсмонд вообще-то понятливым уродился. И в серьезность намерений нынешнего командующего фрегатом поверил сразу. Обстрел Левенеза будет обязательно, и десант высадится на берег с приказом расстреливать каждого встречного служителя Предвечного. Это – война, худшая из войн, война гражданская, какой еще не знала история не только Синтафа, но и всего народа диллайн. Так любил повторять в последние месяцы тив Херевард, сокрушаясь и скорбя о неизбежности кровопролития. И тем не менее начало вооруженному противостоянию было положено именно Благословенным Святым, здесь, в Левенезе. Например, тив Мэриот противился казни семейства владетелей Лираенов. Зачем же так сразу? Но тив Херевард был непреклонен: «Лираен – балласт, главное, захватить Эска». Захватили, и что теперь с ним делать? До сих пор ведь висит на ремнях в подвале – бесчувственный, с засохшей на губах кровавой пеной, едва живой. Кабы в том же состоянии до сих пор не пребывал и сам тив Херевард, то уже давно бы все определилось. Мэриот с удовольствием украсил бы телом эскизарца перекладину виселицы. В конце концов, где один мятежник, там и другому место. Одна загвоздка – Благословенный Святой не оставлял никаких распоряжений относительно жизни и смерти Аластара Эска. И если в планы Хереварда не входило умерщвлять князя, то самодеятельность приветствоваться не будет. И что же теперь делать?
Тив Мэриот примчался обратно во дворец и сразу же бросился к ложу своего беспамятного патрона. Вдруг очнулся?
Но, к всеобщему сожалению и разочарованию, Херевард в сознание до сей поры не приходил и признаков выздоровления не показывал – лежал недвижим и бледен, походя более на мертвеца, чем на живого человека. Никогда еще на памяти тива Мэриота – а он знал Хереварда очень давно – магический поединок не заканчивался для эсмонда столь плачевно. И с кем? С лишенным даже призрака Силы обывателем, пусть даже тот три раза князь диллайнской крови. В то, что Аластар Эск сумел победить многоопытного странника по тропам сна, тив Мэриот не верил. Такого просто быть не могло в принципе. Значит, что-то случилось непредвиденное, что-то пошло не так, Херевард Оро в кои-то веки ошибся. Вопрос: в чем он ошибся, где случился прокол?
Допрос (без пристрастия) обоих магов-целителей ничего не прояснил. Как прикажете понимать этот «ожог души», который приключился, по их словам, с Благословенным Святым? Мэриот впервые слышал о таком эффекте. Впервые за четыреста лет, между прочим.
