Он хотел было сам взяться за излечение Хереварда, но не дали. Целители в два голоса заверещали, что его вмешательство вызовет сильнейшую геморрагию мозговой ткани и тем самым усугубит положение Благословенного.
Время утекало медленно, но безвозвратно, примерно так же, как умирал Аластар Эск, прикрученный к пыточному креслу, или как Херевард Оро, лежащий без движения на широкой кровати владетелей Лираенов. Им было просто, они все для себя решили, а Мэриоту… Чесу… Предвечный, как же давно он не вспоминал свое имя полностью! Мэриоту Чесу надо решить за всех, за Эска и Оро, и в том числе за жителей Левенеза – жить им или умереть. На «Меллинтан» трехмесячный запас пороха и ядер, а этот… антэ Тор не из тех, кто говорит, а на самом деле ничего делать не собирается. Антэ Тор – диллайн. И Мэриот Чес тоже диллайн. Они оба знают, где у каждого слова грань, за которой не будет возврата.
Размышляя подобным образом, эсмонд спустился в подвал к заложнику: проверить, жив ли, и попытаться через него дознаться истины – что же случилось во время магического поединка.
Касательно же геморрагии… Печально, конечно, но упрямый антэ Тор не обговаривал состояние, в котором будет пребывать его виртджорн на момент выдачи, а живым Эск пробудет еще какое-то время.
– Снимите веревки, уложите его, напоите водой! – приказал тив Мэриот своим подручным. – Аккуратно, чтобы не захлебнулся.
Попытка, как верно замечено древними, не пытка, хотя иногда одно другого не лучше. Эсмонд наклонился над распростертым безвольным телом с едва заметно поднимающейся и опускающейся грудной клеткой. Поднял веки – зрачки по-прежнему сужены.
– Итак, ваша светлость, не обессудьте, коли больше не встретимся в этом мире.
И шагнул в беспамятство жертвы, словно в колодец.
Сомкнулись над головой эсмонда холодные и соленые воды. Когда же сумел он вынырнуть, то оказалось, что над поверхностью бескрайнего черного моря царит вечная ночь – непроглядная и морозная. Вынырнул уже не человеком, а сизо-белой зубастой рыбой со стальной чешуей. И увидел, что с темных небес падают вниз, в море, огненные перья и горячие капли крови. Это две огромные птицы бьются не на жизнь, а на смерть, две золотые совы, две полные луны. Ломают крылья, секут друг друга сверкающими серпами когтей, выклевывают глаза, но ни одна не желает уступать первенство.
«Ах, вот в чем дело!» – догадался Мэриот.
Он хотел вмешаться, выпрыгнуть из воды повыше, схватить зубами одну из птиц и утащить на дно, утопить, а еще лучше разорвать на куски.
Но мир внезапно перевернулся вверх дном. Так же, как переворачивают песочные часы. Теперь птицей стал незваный пришелец и, кружась над водой, мог только наблюдать, как ожесточенно дерутся в глубине две исполинские рыбы – Аластар и Херевард, до сих пор сражаются в тонком мире, в мире душ, снов и видений.
Не зная, что теперь предпринять, тив Мэриот в совином теле бесшумно летал над морской гладью.
«Херевард! Отзовись, Херевард! Чем тебе помочь?»
Тот заметался, пытаясь подать знак, хоть плавником, хоть чешуйкой, ибо силы его были на исходе. И Мэриот почти догадался, как вдруг сверху на него обрушился свет, обжигающий до пузырей.
«Убирайся! Прочь! Вон, предатель!» – дико кричала Меллинтан, злобно клекоча от возмущения.
«Я не уйду!» – попытался воспротивиться тив, чувствуя, как потрескивают от жара пересушенные, готовые вспыхнуть перья, как медленно плавится кожа и глаза вскипают в глазницах.
«Уйдешь! Вон отсюда!»
Мэриот не вынес божьего огня и вывалился в явь – с распухшим языком, воспаленными веками и пересохшим горлом, словно застала его в пустыне буря песчаная.
– Преподобный, очнитесь! Да проснитесь же! – осторожно тряс его за ворот храмовый страж. – Плохо дело у нас, преподобный. Ролфи высадились десантом и окружили Левенез.
Тив в один присест выдул здоровенную кружку воды и только тогда, когда успокоилось опаленное нутро, смог ответить что-то внятное:
– Какие еще ролфи?
– Настоящие, под знаменем бегущего волка, с пушками.
«Так вот почему тянул время заместитель Эска на фрегате», – догадался эсмонд.
А они с Херевардом еще гадали, отчего вдруг «Меллинтан» сначала умчалась за горизонт на несколько часов, а потом вернулась. Высмотрели подходящую шхуну, задержали и отправили за подмогой. Досадно. «Можно было, по идее, и самим догадаться».
– Как себя чувствует Благословенный?
– По-прежнему. Лежит без сознания, а целители ничего утешительного не говорят.
Еще бы они сумели утешить! До Хереварда теперь и сам Предвечный не докричится. Даже если бы захотел. Предвечный, ну что же ты? Безмолвствуешь?
Конечно, Мэриот не сразу осознал, что столкнулся не с кем-нибудь, а с самой Меллинтан, но когда понял… Впервые с тех пор, как в Синтафе началась смута, эсмонд задумался над тем, что все это значит, не с точки зрения раздела власти и земель, а в божественном плане. Что, если Аластар Эск и его сообщники не обыкновенные сепаратисты, ревизионисты и мятежники? Вдруг за ними стоит… страшно даже помыслить, не то чтобы вымолвить, но вдруг за ними стоит сама Меллинтан?
– Который час? – спросил Мэриот, встрепенувшись.
– Половина первого.
– Ночи?
Страж смутился.
– Дня. Вы почти сутки…
– Что?!!
До истечения срока ультиматума осталось четверть часа, город окружен, пушки эскизарского фрегата нацелены на Левенез, а Херевард Оро душой пребывает в мире отвергнутой богини, погруженном в вечный мрак. И еще неведомо, сумеет ли он одолеть Эска. В прошлый раз тот сразу бросился бежать, пытаясь спастись в собственных видениях, но это случилось двести лет назад. Неужели Херевард настолько его презирал, что решил идти проторенным старым путем? Право, это же глупо! Все люди меняются, сколько бы лет они ни жили под тремя лунами, но каждый день делает их иными. Каждый день словно молотом бьет по наковальне бытия, делая человека сильнее или тоньше, острее или тверже, рельефнее или глаже. Этого ли не знать Благословенному Святому, одолевшему целое тысячелетие?
– Посылайте семафорщика на набережную, пусть сообщат на фрегат, что мы готовы отдать Эска.
Тив Мэриот глянул на сотрясающееся в мелких конвульсиях полунагое тело. Пусть забирают эту падаль. Херевард все равно победит.
В этот момент раздался взрыв, за ним еще несколько. Это гневалась «Меллинтан» и требовала своего капитана обратно.
– Поздно.
– Ничего подобного! – отрезал тив Мэриот. – Торговаться никогда не поздно. Тем паче нам есть что предложить в обмен, – он кивнул на Эска. – Судя по всему, князья крови нынче в явном дефиците.
Эвейн эрн-Рэймси
Адмирал Белого вымпела Рэйс эрн-Сэйлит, самый молодой командующий такого ранга во всем ролфийском флоте, попробовал ноздрями ветер и на миг расплылся в блаженной ухмылке.
